Не дрогни - Стивен Кинг

– Ладно, вот мой тезис: полиция поддалась на один анонимный звонок как на предлог, чтобы ограничить моё право на свободу слова согласно Первой поправке. Хотя… «ограничить» звучит слишком вычурно. Скажу, что они просто ищут повод спустить мои права из Первой поправке в сортир, – заявляет Кейт.

Холли пытается вставить слово:

– Думаю…

Но Кейт снова отмахивается:

– В унитаз, ладно? Прямо в сраный унитаз. Так сработает?

– Лучше бы опустить…

– «Сраный»? Да, пожалуй. – Кейт пытается и дальше злиться, но вдруг хмыкает от смеха.

– Сработает, – говорит Корри.

– Они ведь ещё и твоих фанатов пытаются защитить, – добавляет Холли, но Кейт не реагирует.

– Слушай, Корри.

– Слушаю.

– Скажи прессе, что у меня будет важнейшее заявление. Хочу ТВ. Блоги. Все сайты. Politico, Axios, Kos, HuffPo, хоть чёртов TikTok. Все соцсети. И пробей мне эфир у этих утренних радиодебилов – у кого-нибудь из тех, кто называет себя Билл Акула или Уилл Волк или как там их. Пусть народ знает: в Бакай-Сити я буду в Монго.

– Минго, – поправляет Холли. Она думает о маньяке по имени Брейди Хартсфилд, который пытался взорвать это место. Та старая поговорка, что молния не бьёт дважды в одно и то же место, не вызывает у неё доверия. Но что она может сделать? Никогда прежде она не чувствовала себя так сильно пассажиркой в чужом поезде.

Кейт поворачивается к Корри. Холли всегда считала, что фразы вроде «глаза пылают» – это дешёвый романтический бред, но глаза Кейт и вправду пылают.

– Вперёд, Кор. Мы закрутим эту хрень до тех пор, пока она не вспыхнет.

7

Триг уходит с работы пораньше, перекидывается парой слов с Джерри Аллисоном, пожилым дворником здания, и направляется в Дингли-парк. С той его стороны, что за деревьями, доносится металлический звон алюминиевых бит и крики мужчин – копы и пожарные тренируются. Он говорит себе, что пришёл не за новым «заместителем» присяжного (или, возможно, «заместителем» судьи), а просто чтобы убедиться, что тело наркоманки пока не нашли…

Но в одном кармане его пиджака лежит Таурус, а в другом – шприц с пентобарбиталом,[7] купленным по почте всего за сорок пять долларов…

Если кто-то и появится поблизости, Триг может его застрелить или накачать до передоза, а потом спрятать тело рядом с телом наркоманки. Если это будет женщина – он оставит имя Эми Готтшалк, присяжной №4. Если мужчина – имя судьи Ирвинга Уиттерсона, того надменного ублюдка, который сначала отказал Даффри в залоге, а потом дал ему по максимуму. Он вспоминает, как ходил сюда с отцом на игры. Любил и боялся их. Когда давно исчезнувшие «Бакай Булетс» забивали, отец теребил его за голову и обнимал. Триг обожал эти объятия. После победы они шли за мороженым в Dutchy’s. После поражения – никакого мороженого. И надо было держать язык за зубами, чтобы не получить пощёчину, удар кулаком или не врезаться в кухонную стойку. Вот тогда-то и была кровь. Отец промокал её полотенцем и приговаривал: «Ну ты и нюня, пару швов наложат – и нормально. Скажешь, что сам упал. Услышал меня?»

И конечно, он так и говорил.

А мама? Где она была тогда?

Ушла. Так говорил его отец в тех редких случаях, когда Триг осмеливался спросить (а к десяти годам она уже была не столько матерью, сколько смутным воспоминанием, лишь представлением о матери). «Сбежала из семьи, а про сбежавших мы не говорим, так что закрой, нахрен, рот».

Триг берёт колу в фургончике «Сказочный рыболовный фургон Фрэнки» и обходит по кругу каток «Холман», который кажется совершенно пустым. Он пытается уловить запах разложения от мёртвой наркоманки, но – ничего.

Или ему так кажется.

Подходит снова к передней части, идёт к машине – и тут, как по заказу, появляется ещё одна наркоманка. В грязном топике и рваных джинсах – да кто она ещё может быть? Как будто он её вызвал!

Триг улыбается ей и скользит рукой в карман пиджака. Уже представляет, как вложит имя Эми Готтшалк в мёртвую ладонь этой неудачницы.

Но вдруг из сосновой рощицы за ней выходит молодой парень. Такой же неряшливый, но в армейской рубашке без рукавов – и сложен как чёртова стена.

– Подожди, Мэри, – говорит он. А потом, Тригу: – Эй, братан, у тебя не найдётся пару баксов для парочки ветеранов? На кофе или типа того?

Триг убирает руку с крышки шприца, даёт ему пятёрку и идёт к машине, надеясь, что этот качок не набросится на него сзади и не ограбит.

Это было бы неплохой шуткой над стариной Тригером, не так ли?

 Глава 17

1

Раннее утро четверга – очень раннее, – но всё готово к выезду.

Холли всегда считала себя организованным человеком, но теперь испытывает настоящее восхищение перед Корри Андерсон – не в последнюю очередь из-за её возраста; та словно прошла путь от новичка до профи за пару недель. И часть заслуги, конечно, принадлежит Кейт. Она выбрала совершенно подходящего человека.

Холли возит свою начальницу по трём местным радиостанциям ещё до того, как встает солнце. Кейт пьёт кофе в таких количествах, что Холли становится не по себе – сама бы она уже прыгала по комнате и лезла на стены.

Поскольку Холли не умеет водить машину с механической коробкой передач (дядя Генри когда-то предлагал её научить, но в подростковом возрасте она слишком боялась даже попробовать), она катает Кейт по Толидо на своём Крайслере, полагаясь на проверенный GPS, чтобы добраться с одной станции до другой.

На каждой из них Кейт говорит одно и то же: DOOM – это очевидная фальшивка, местные власти, включая полицию, прекрасно это понимают, но всё равно отменили её мероприятие. Почему? Чтобы заткнуть ей рот. А если они могут сделать это в Толидо, они могут сделать это везде. С кем угодно. Утренние шоу – это настоящие цирки, но Кейт чувствует себя как рыба в воде в атмосфере высокооктановой болтовни, которой славятся ведущие-шокеры. Когда