Длинные ножи - Ирвин Уэлш

– Да, – говорит Леннокс, увидев открытый участок дороги и решив сменить полосу движения. Тут его подрезает "БМВ".

Что за охуевший придурок.

Ему вдруг хочется установить на крыше сирену на крыше и остановить того водителя. Вместо этого он делает глубокий вдох.

– Тогда у меня есть время на завтра, – слышит он ответ Салли.

Потом он проверяет на телефоне запись с камер видеонаблюдения, присланную Чиком Галлахером: удаляющаяся спина того мужика с браслетами. Это точно Гейл. Его будет нетрудно найти. Он звонит Скотту Маккоркелу, рыжеволосому ИТ-спецу отдела тяжких преступлений.

– Я хочу, чтобы ты выяснил все, что сможешь, о студенте отделения гендерных исследований Университета Стерлинга по имени Гейл. Хорошо известная личность, рост метр девяносто, крепкий, в платье и туфлях на высоком каблуке, с изготовленными на заказ браслетами, ремнями и сумкой.

– Ладно... Баба или мужик? – ехидно уточняет Маккоркел.

– Если ты сможешь найти удовлетворительный ответ на этот вопрос, Скотт, быть тебе мировым лидером, а не полицейским.

Вернувшись в Эдинбург, Леннокс направляется домой и приводит себя в порядок. Сейчас даже местная тошниловка Джейка Спайерса соблазняет его. Он борется с желанием выпить. Труди так и не ответила на его сообщения. Заезжает к ней: снова пусто, поэтому он направляется к ее матери. Там тоже никого. Он заглядывает в щель для почты. Зловещее чувство крайнего отчаяния овладевает им, когда он возвращается домой.

Мистер "БМВ" перевез ее к себе... вероятно, ее мать там же в комнате для гостей... бля... что за херня такая...

Пожалуйста! Позвони мне! Я с ума схожу от беспокойства!

Понимая, что выглядит жалко, он все же нажимает кнопку "Отправить". Дома он смотрит на время. Стягивает с себя одежду, надевает белую рубашку, черный галстук и темно-синий пиджак. Ему ведь надо кое-куда поехать. Он садится обратно в машину и едет на север, в Пертшир.

Похороны проходят на небольшом кладбище, расположенном в пределах семейного поместья. Скорбящих защищают от порывистого ветра огромные каменные стены и множество елей, сосен и серебристых берез, возвышающихся, как великаны на тощих ногах, наполовину погрузившихся в мягкую почву. Похороны, организованные в большой спешке, похоже, задуманы так, чтобы отвлечь внимание журналистов от чего-то еще. Вскрытие было сделано быстро, и, очевидно, было использовано немало влияния, чтобы выдать свидетельство о смерти уже на следующий день. Священник с плоским лицом и в очках, как у Джона Леннона, очевидно, является другом семьи. Тем не менее, это тебе не крематорий в Уорристоне. Дорогие темные костюмы, черные галстуки, платья и шляпы свидетельствует о достатке выстроившихся в очередь скорбящих. Если с формальным стилем одежды Леннокс на этот раз угадал, ему по-прежнему легко удается оставаться изгоем. В его сторону направлены взгляды, полные откровенного недоверия и неприкрытой враждебности.

Леннокс видит нескольких политиков, телеведущего и человека, которого СМИ обычно называют комиком, но которому никогда не удавалось вызвать у него даже смешок. Да, все же важно тут присутствовать. Статистически есть большая вероятность того, что убийца тоже будет находиться здесь. Им часто бывает трудно держаться подальше от жертвы, даже после ее смерти.

В гробу лежит Ричи Галливер.

Леннокс думает об этом человеке, который так старался, чтобы стать этим совершенно жалким, никчемным куском дерьма. Наблюдая за скорбящими у гроба и за тем, как "Джон Леннон" произносит благочестивые слова, он задается вопросом, сочтет ли Галливер каким-то извращенным образом свою кончину вполне достойной.

Гиллман, как всегда, выбирает подходящий момент, чтобы прислать сообщение:

Спроси там, приладила ли ему ритуальная контора искусственный член и яйца.

Как только служба заканчивается, скорбящие начинают подниматься к семейному особняку. Леннокс наблюдает за ними, но его взгляд неизменно возвращается к Мойре Галливер, которая задерживается поблизости. Она разговаривает с человеком, в котором он узнает Джеймса Торпа, скандального застройщика, совсем недавно выпущенного из уютной колонии-поселения после крупного мошенничества с ипотекой.

Леннокс пытается понять, как адвокат по уголовным делам может быть близким другом недавно освобожденного преступника. Но он достаточно знает о богатых людях, чтобы понимать, что они редко склонны считать свое собственное поведение действительно или даже потенциально преступным. Всю свою жизнь они отделены от остального общества: частная школа и университет, дом, поездки во время каникул. Они привыкли думать, что находятся в неких закрытых, секретных учреждениях, где то, что они делают, является их частным делом, а к обществу в целом как бы и не относится.

Внезапно он видит свою сестру Джеки, которая направляется к нему. От нее исходит устрашающая ярость, которую он помнит со времен юности.

– У тебя хватило наглости придти сюда, черт тебя возьми, – И она виновато смотрит на Мойру. – Почему не отвечаешь на звонки? Труди никакая, она...

– Я знаю про ее отца.

– Ты с ней говорил?

– Пытаюсь, – Леннокс трясет телефоном.– Она не берет трубку. У меня телефон был сломан. Она, видимо, подумала, что я ей изменяю или мне наплевать на ее старика. Короче, это всего лишь недоразумение. Телефон теперь в порядке.

После этих слов раздается звонок – это Холлис. Кажется, что он вибрирует с большей настойчивостью, когда на экране загорается его имя. Леннокс кивает Джеки и отходит к крепкому дубу, растущему рядом с каменной стеной, окружающей кладбище. Он видит, как его сестра следует за Мойрой и несколькими другими гостями по ухоженной лужайке к огромному стеклянному зимнему саду, который выделяется на фоне здания из серого камня с башенками и шпилями.

Прежде чем он успевает сказать, что он на похоронах Галливера, в трубке слышится голос Холлиса, который явно в панике:

– Они вышли на меня, Рэй. У этих богатых ублюдков есть отморозки, наемные подонки, которые за несколько тысяч прикончат любого. Я думаю, это они нас пытались задавить на Стрэнде. Они уже тут, в больнице. Мы не на тех замахнулись, сынок. Самим не справиться!

Сразу же заподозрив кокаиновый психоз, Леннокс спрашивает Холлиса, что происходит.

Из длинного, бессвязного рассказа Леннокс понимает, что Холлис считает, что в больнице за ним следят. Он думает о нападении на Лорен. Потом пытается отбросить эту мысль.

Когда скорбящие уезжают, он замечает Мойру, от которой уже одни глаза остались. Она смотрит на него издалека, а потом поднимается по ступенькам в дом. Он отворачивается к кладбищенской стене.

– Марк, послушай меня.

– Ты не понимаешь, Рэй, эти ублюдки...

– Заткнись, мать твою, хоть на секунду, – рявкает Леннокс, и праздношатающаяся парочка, любующаяся какими-то растениями, оборачивается. Он натянуто улыбается, извиняясь, и машет телефоном.

– Ладно! Хорошо, бля, слушаю!

– Теперь просто дыши, – командует Леннокс, отходя от могилы; его ноги утопают в дерне, когда он проходит