Прежняя жена - Шанора Уильямс
Роланд не вернулся той ночью. Я увидела его только на следующий день, когда шла к алтарю в частном бальном зале отеля. На церемонии присутствовали мать Роланда, его агент и Дилан – тогда для меня почти незнакомец. А еще Фелипе. Он фотографировал, но я притворилась, что не вижу его: им я уже насытилась, наступил новый день, и теперь я принадлежала Роланду. Только Роланду.
Навсегда.
– Почему ты допустил все, что было вчера? – спросила я, когда мы танцевали под звездами, скользя по мраморному балкону дорогого отеля.
– Потому что теперь ты не сможешь сказать, будто я не дал тебе ночь, когда ты делала все что пожелаешь, без сожалений. А сейчас ты можешь желать только меня.
– А что ты делал, когда ушел?
– Сидел у себя в номере и изо всех сил старался не думать о вас, что было, естественно, невозможно.
– Роланд… ты должен был спросить меня, прежде чем приводить Фелипе. – Я остановилась и посмотрела на него.
– Это то, чего ты хотела, Мелани. Тебя всегда привлекал секс с двумя мужчинами. Ты говорила об этом с тех пор, как мы встретились. Я хотел, чтобы от прошлой ночи ты получила все что можно и покончила с этим. И я доверяю Фелипе: он ничего не расскажет. К тому же мы в Вегасе, и – ну, ты знаешь – что происходит в Вегасе, остается в Вегасе.
– Зачем жениться на мне, если ты так считаешь?
– Как?
– Что мне тебя недостаточно.
– Потому что я люблю тебя и буду стараться, чтобы такой женщине, как ты, было меня более чем достаточно.
Я моргнула, затем глянула через плечо. Мои глаза встретились с глазами Фелипе, и все, что я ощутила тогда, – вина и стыд. В словах Роланда была чуткость и доброта, и в тот миг я желала, чтобы его всегда было достаточно для меня, но уже понимала: это невозможно.
Я не моногамна. Я хочу того, чего хочу и когда хочу. Я признаю свою сексуальность и ношу ее как щит и оружие, если это необходимо. Я должна была уйти той ночью, сразу дать Роланду шанс на что-то лучшее, но я этого не сделала, ведь в его глазах читалась надежда, и мне хотелось уцепиться за эту надежду. Хотелось быть той, кто ему нужен, и чтобы он был для меня единственным. Хотелось измениться и принять новую жизнь.
Но правда в том, что я никогда не переставала думать о Фелипе. Каждый раз, когда он оказывался поблизости, например забегал в гости, внутри меня что-то обрывалось, а между бедрами разливался обжигающий жар. Меня охватывало томление, которое Роланд создал, сам того не осознавая, и я изо всех сил старалась не обращать на это томление внимания. Старалась забыть о ночи с Фелипе перед свадьбой, – забыть о том, как он хватал меня за волосы, шлепал по ягодицам, целовал в самых сокровенных местах. Но не думать об этом было невозможно. И все же я не поддалась искушению. Я оставалась верной… пока не появился Дилан.
И черт возьми, Дилан удивил меня. Думаю, я так много держала внутри, что, едва увидев этого мужчину, была готова наброситься на него, как пантера. Я стала собственницей, голодной и похотливой; Фелипе нечасто оказывался рядом, а Дилан – наоборот. И он смотрел на меня. Видел меня. Он тоже хотел меня, и провалиться мне, если я не хотела обладать им, заявить на него права. И в конце концов я это сделала.
Я вернулась к Фелипе после сеансов с вами, доктор Уолден, – после того, как поняла: ночь с ним в отеле стала корнем разлада между мной и Роландом. У меня есть неприятные истории из прошлого, и Роланд знал об этом, но ему было все равно. Он хотел меня вопреки всему… Но я перестала хотеть его. И проблема заключалась именно в этом.
Не хочется рассказывать, но после Гавайев и месяцев терапии мы с Фелипе встретились в отеле и трахнулись. Несколько часов я позволяла ему иметь меня, и мы даже говорили о том, чтобы жить вместе, если я уйду от Роланда. Ночь была хороша, но она быстро пролетела, и Фелипе пришлось уехать. По дороге в особняк я сгорала от желания сунуть чемодан Роланду под нос как доказательство: пусть видит, что я уезжала и, скорее всего, провела время с другим. Муж спускался по лестнице, когда я поднималась с чемоданом. Остановившись на ступеньках, он глянул на багаж, на мгновение перевел глаза на меня, а затем продолжил спускаться, но от меня не укрылись ни желваки, заигравшие у него на скулах, ни пламя, зажегшееся в глазах.
Да, ему было все равно тогда, и сейчас ему все равно. Провела я время с другим или нет, его явно больше не волновало. Ущерб был нанесен давно, и никто из нас не хотел в этом признаваться, мы просто исходили на дерьмо, мучаясь от припадков ярости.
Если мой муж больше не хочет меня, какого хрена просто не отпустит? Почему держит рядом? Что ожидает получить, кроме новых измен и обид? Что движет им – самолюбие? Думает, я буду кричать о своих интрижках на всю округу? Напишу о них в книге, чтобы выставить его в дурном свете? Нет, я сама себе не враг. Даже писать вам – это уже для меня слишком.
Итак, что мы делаем дальше, доктор Уолден?
52
Мелани вернулась к Фелипе? Но… мы же недавно обедали с ним. Как мог Роланд общаться с ним после этого? Итак, той ночью невеста и друг Роланда получили карт-бланш. С Диланом события развивались похожим образом, вот только Роланд вряд ли знал об их связи. Хотя теперь я начала сомневаться и в этом.
Что-то ударило в стену павильона, и я прерывисто вздохнула, дневник выпал из рук и ударился об пол. Затем послышался стук шагов. Я бросилась к окну – сердце колотилось, кровь стучала в висках, – но никого там не увидела.
Я задернула жалюзи и села в кресло. Снаружи кто-то был. Роланд? Он следит за мной? Наверняка – после происшествия-то с Келлом. Да, нужно поговорить с мужем обо всем, но сейчас сердце бьется слишком часто, а руки дрожат. Вдруг я затрону эту тему – и он убьет меня тоже?
Я взяла телефон и отправила Келлу эсэмэску:
Связывайся со мной каждый час, хорошо?
Келл тут же ответил:
Что происходит? Мне позвонить в полицию?
Ты в ловушке?
