Последняя легенда - Лена Александровна Обухова

– Это логичнее всего предположить, – кивнул Влад. – Всякое, конечно, бывает, молодым людям разные безумства в голову приходят, но не верю я в подобные совпадения.

– Только зачем ей это? В чем смысл?

– Вывести нас из равновесия? Мне кажется, большая часть всего этого маскарада и театральщины для того, чтобы расшатать нашу нервную систему. Как те картины с мальчиком в доме у озера, которые кто-то постоянно менял… Впрочем, почему «кто-то»? Теперь понятно, что и это делала София. Выходила через шкаф из своего лабиринта, вылезала из подвала и творила здесь что хотела. А ты думала, что сходишь с ума. Прав оказался Карпатский. Это личное. Месть нам за то, что случилось с Артемом. Хотя в этом никто, кроме него самого, не виноват.

Юле послышались нотки злости и отголоски боли в его словах, и она утешающе погладила его по плечу. Влад тряхнул головой, словно отгоняя от себя наваждение, и достал откуда-то из складок балахона небольшой кинжал с изящной рукоятью и тонким клинком.

– А это лежало сверху, – объявил он. – Наш ритуальный кинжал. Очень острый, кстати, я чуть не порезался, так что аккуратнее с ним.

Юля жестом дала понять, что она пас и брать эту штуку в руки без крайней необходимости не будет. Влад убрал оружие на место. Как оказалось, у балахона имелись весьма удобные внутренние карманы. Возможно, как раз для таких вещей.

– А вот и углубления, о которых говорила София, – добавил Влад, на этот раз подсветив фонариком телефона внутреннюю поверхность дверцы, чтобы было лучше видно.

Юля присмотрелась и невольно тихо охнула, обнаружив на ней шесть идеально ровных круглых выемок.

– Их раньше не было или мы просто не замечали?

– Кто знает? – Влад пожал плечами. – Могли и не замечать. Тут ведь такая темень, а мы всегда были заняты чем-то другим и не особо изучали сам шкаф.

Юля снова всмотрелась в его лицо.

– Как думаешь, ритуал действительно может сработать?

Влад отвернулся, избегая встречаться с ней взглядом, снова дернул плечами, теперь куда более нервно.

– Не знаю. С одной стороны, мы не раз убеждались, что возможно многое. С другой, я все еще до конца не верю во все эти магические шуры-муры, колдовские ритуалы и тому подобное. Самое страшное, что часть меня хочет, чтобы это было возможно. Хочет, чтобы Артем вернулся.

Теперь он все-таки посмотрел на нее, виновато улыбаясь, и пояснил:

– Но только прежний Артем, понимаешь? Тот, каким я его знал в детстве. Ну… или думал, что знаю. Я ведь обожал его, подражал ему. Он был моим кумиром.

Юля снова погладила его по плечу.

– Я знаю. И прекрасно тебя понимаю. У меня самой есть брат, пусть и младший. Но это… как часть сердца, часть тебя. Даже когда вы родные всего наполовину.

– До определенного возраста я этого даже не знал, представляешь? Не знал или просто не понимал… Я знал, что Анна – не родная нам мать, что моя мама умерла и что у Артема родной мамы тоже нет. Из этого делал вывод, что у нас с ним была одна мама. Когда узнал, что это не так, очень удивился. Только вот не помню, сколько мне тогда было лет…

Он замолчал, с трудом сглатывая, и Юля обняла его, понимая, как тяжела для него вся эта ситуация. Влад благодарно обнял ее в ответ.

– Но как бы там ни было, – добавил он тихо. – Вернуться я Артему не позволю.

Глава 17

20 августа, пятница

Медвежье озеро

Случайно или нарочно, а Федорова поселила его в ту же самую комнату, в которой Карпатский ночевал, когда расследовал дело о похищении дочки постояльцев. Воспоминания накатили, едва он переступил порог. Впрочем, все гостиничные номера одной категории похожи друг на друга, так что память могла активизироваться, даже если бы его поселили в другой.

Захлопнув дверь, Карпатский скинул кроссовки, прошел в комнату, оставил ключ на письменном столе и замер примерно по центру свободного от мебели пространства, не зная, чем заняться. В соответствии с принятым большинством планом ему следовало сделать пару звонков, но их лучше отложить на утро. Сейчас все равно никто ничего не станет делать, он только вызовет раздражение поздним обращением. Хотелось есть, но совершенно не было желания идти в местный ресторан. Карпатский решил, что сделает это попозже.

А пока он открыл створку окна, пристроился на подоконнике и достал из кармана пачку сигарет. Задумчиво посмотрел на нее. Курить в номерах было запрещено, следовало выйти на улицу, но в прошлый раз его это не остановило: при открытом окне он и так почти на улице. Но тогда Карпатский мог оправдать себя тем, что занят и не хочет тратить время на соблюдение формальностей. Сейчас подобного оправдания у него не было.

Да и курить, как ни странно, не очень-то хотелось. В последнее время он стал делать это значительно реже. Диана не курила и не любила запах сигарет. И к тому же всегда расстраивалась, когда Карпатский курил при ней, считая, что он тем самым наносит себе непоправимый вред. Ему не хотелось лишний раз расстраивать ее, как и раздражать неприятным запахом, поэтому, когда они были вместе, он или совсем не курил, или курил мало. А потом заметил, что и без Дианы под боком тянется к сигаретам значительно реже, чем раньше, словно привычка постепенно ослабевает.

Вот и сейчас он отложил пачку в сторону, так и не достав сигарету, и просто глубоко вдохнул вечерний воздух. После заката жара сходила на нет, поэтому сейчас тот был прохладным и приятным, напоенным запахами летнего леса и пресного водоема.

Может быть, Федорова права, и эта размолвка с Дианой не точка, а всего лишь поворотный момент в их отношениях, в который становится критически важным, чтобы он наконец уже принял решение и сказал ей то, что она так хочет услышать? Сделал шаг, взял на себя ответственность и наконец уже попытался построить не хлипкий шалаш, в котором временно укрываешься от жизненных невзгод, а полноценный дом, в котором они оба будут жить?

Но едва эта мысль оформилась в голове, как ей сразу возразили. Сегодня голос страха звучал как голос бывшей жены: «Себя тебе не жалко, так хоть ее пожалей».

Карпатский не солгал Диане, когда сказал, что не планировал сегодня встречаться с Ксенией. Они никогда раньше не пересекались на