Последняя легенда - Лена Александровна Обухова

Медвежье озеро

В гостиницу они вернулись, когда окончательно стемнело. Диана шла впереди остальных, торопясь как можно скорее скрыться в своей комнате. После ночного дежурства и напряженного дня голова гудела, а от всех волнений в груди болезненно ныло и почему-то хотелось плакать. Она чувствовала себя на грани, и любая мелочь сейчас могла ее через эту грань толкнуть.

Карпатский ее состояния то ли не замечал, то ли игнорировал его. Он шел за ней по пятам и не оставлял попыток переубедить:

– Я все еще считаю, что идея плохая и нам нужен другой план… Ди, да постой же ты!

– У нас нет ни другого плана, ни времени его придумать, – отозвалась она холодно, торопливо пересекая холл под удивленным взглядом Романа, дежурившего сегодня.

– Давай хотя бы обсудим!

– И обсуждать тут нечего!

Диана приложила карту к магнитному замку и рванула на себя дверь, ведущую в помещения для персонала. Конечно, Карпатского это не остановило: он скользнул в открывшийся проем вслед за ней.

– Это очень опасно для тебя! Ты это понимаешь? Я не позволю тебе так рисковать…

Она резко затормозила, чем наверняка удивила его, и обернулась. Даже если бы он не сказал ничего подобного, пришлось бы остановиться, поскольку они уже добрались до двери ее комнаты и дальше убегать было некуда.

– Кто ты такой, чтобы чего-то мне не позволять? Я уже все решила!

На его лице отразилась растерянность, которая почему-то разозлила ее еще больше.

– Кто я такой? – с нотками возмущения в голосе переспросил Карпатский. – В смысле? Мне казалось, у нас тут что-то вроде отношений, разве нет?

– Ключевые слова здесь – что-то вроде, – едко ответила Диана, недовольно скрестив руки на груди.

– Ди, какая муха тебя укусила? – чуть спокойнее, не скрывая растерянность за злостью, спросил он. – Еще утром ты была другой. Что, блин, случилось, пока меня не было? Что я такого мог сделать в свое отсутствие?

– Хороший вопрос, Слав. – Ее голос по-прежнему сочился ядом. – Подумай. Ничего не хочешь мне рассказать?

– О чем? Ди, не надо ходить вокруг да около! Прямо скажи…

Прожигая его взглядом, Диана на секунду стиснула зубы, пытаясь успокоиться и взять себя в руки, но сердце продолжало колотиться в груди как бешеное, отчего дышать становилось тяжело.

– Я видела вас, Слав, – наконец тихо призналась она. – Видела тебя с бывшей женой.

Непонимание на его лице только усугубилось, ни на секунду не сменившись испугом или неловкостью. Карпатский лишь развел руками и растерянно спросил:

– И что? Что такого ты могла видеть, чтобы вдруг слететь с катушек? Мы просто разговаривали.

– Дело не в том, что вы делали, а в том, что она там была. Ты ни слова мне не сказал о том, что встречаешься сегодня с ней, что поэтому мне нельзя поехать на кладбище с тобой. Ты соврал мне, Слав. На пустом месте, без особой надобности!

– Я не врал тебе, – отрезал он. – И о встрече с Ксюшей не договаривался, она просто приехала на кладбище в то же время, что и я, вот и все.

– Если это все, то почему ты сразу не рассказал об этом?

– Да когда бы я успел?! У нас тут дела поважнее сейчас, если ты не заметила.

Диана снова стиснула зубы, удерживая внутри рвущиеся наружу слова. Она вновь сделала над собой усилие, пытаясь успокоиться, и на этот раз получилось лучше. По крайней мере, голос зазвучал тише и чуть менее раздраженно, когда она попросила:

– Хорошо, расскажи сейчас. О чем вы говорили? Что она от тебя хотела?

Карпатский тоже ответил на полтона ниже, но все равно довольно резко, словно давая понять, что хочет закрыть тему:

– Ничего такого.

– И все же. Мне хотелось бы знать.

– Тебя это не касается, Ди. Это касается только меня и ее.

– Вот как? – с горечью протянула Диана. – Тогда какие же это отношения, Слав? Если меня не касаются твои отношения с другими женщинами?

– Нормальные, – процедил он, явно раздражаясь. – Отношения взрослых людей, уважающих друг друга. Я же не спрашиваю тебя, где ты на самом деле была сегодня, когда якобы делала маникюр.

Это прозвучало весьма неожиданно и ненадолго выбило у нее почву из-под ног. Как он узнал?

– У тебя лак на ногтях остался тот же, – пояснил Карпатский, словно прочитал вопрос по ее глазам.

– Я просто решила сохранить цвет.

– Ну да, как и полоску отросшего ногтя, – хмыкнул он.

Диана посмотрела на свои пальцы. Полоска действительно была, хоть и совсем узенькая.

– Не думала, что ты заметишь такую мелочь…

– Замечать мелочи – часть моей профессии.

– И ты не хочешь знать, где я была? – В ее тоне вновь прозвучал вызов.

– Я не стану допытываться. Захочешь – скажешь.

– Потому что тебе все равно!

– Потому что я тебе доверяю! И уважаю твое право на личное пространство. Если ты чем-то не делишься, значит, меня это не касается. А если касается, значит, ты еще не готова поделиться и сделаешь это в тот момент, когда сочтешь нужным. Мы не школьники, Ди. Особенно я. Я целую жизнь прожил еще до твоего рождения. И потом еще две до нашего знакомства. Все, что было там, – это моя территория, понимаешь? А у тебя есть своя, и это нормально. Это не значит, что нас ничего не связывает и что мне все равно.

– Твоя территория, значит? – с горечью переспросила Диана. – Тогда и оставайся на своей территории, Слав. Потому что на моей тебе больше делать нечего.

Его замешательства после этих слов Диане хватило, чтобы приложить карточку, скользнуть в комнату и захлопнуть за собой дверь, прежде чем Карпатский успел хотя бы пошевелиться. Для верности она заперлась на защелку, а потом прижалась лбом к дверному полотну, опуская веки и пытаясь не дать волю рвущимся наружу слезам.

Тоненький голосок в голове тихо твердил, что она перегнула палку, отреагировала слишком резко, что надо быть умнее и терпеливее, но Диана уже ничего не могла с собой поделать. В груди клокотали злость и обида, а разочарование лишало последних сил и желания бороться. Хватит уже! Она так долго играла в игру под названием «Стань идеальной для Кирилла», что успела устать от постоянной необходимости подстраиваться, понимать и менять себя, затыкая рот собственным желаниям и потребностям. Ее достаточно долго держали на отдельной территории, ей больше не хотелось ничего подобного. Уж лучше сразу поставить точку, как бы больно и страшно ни было сейчас, чем потерять еще пять лет в попытке построить то, что построить невозможно.

Проглотив