Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон

не имеющие отношения к их совместному проживанию. Привычка звонить друг другу без надобности так и не возникла. А может, дело не в привычке, а в том, что у них не было необходимости лишний раз слышать голос другого? Стив вообще берег каждую минуту. Ему написать эсэмэс было быстрее и проще, чем набрать номер, ждать ответа, обмениваться лишними словами типа «привет» или «пока».

Ровно в ту минуту, когда Эйлин пыталась вспомнить, когда же она с ним разговаривала «живьем», скрипнула задняя дверь и послышался звук текущей воды.

Девушка встала с дивана и заглянула в кухню:

– Привет.

От неожиданности Стив чуть не выронил чайник, вода расплескалась по всей столешнице, он громко и грубо выругался.

– Ты что?! Нельзя так пугать людей. Я чуть не описался. – Стив поставил чайник на подставку, щелкнул выключателем. Внутри чайника началась работа: там зашипело, забурчало и забурлило. – Давно не виделись. Я думал, ты меня бросила.

Он говорил тоном обиженного ребенка, не глядя на нее и собирая бумажным полотенцем лужицу вокруг раковины.

– Не говори глупостей. Просто у меня, как, впрочем, и у тебя, ненормированная работа.

– У тебя новый подзащитный?

– Нет. Пока ничего официального, – пожала плечами Эйлин.

– Тогда почему тебя не бывает дома?

– Я же сказала, что какое-то время поживу в доме отца. Туда часто наведывается полиция, кто-то должен открывать им дверь. Я нашла кучу фотографий и газетных вырезок. Они могут привести к разгадке, но сначала их надо рассортировать. Не могу же я это делать в моем служебном кабинете в «Митчелл и Митчелл», а здесь, – она развела руками вокруг себя, – здесь просто негде.

– Ну да. Ну да. Тут двоим-то тесновато, а еще и наследие твоей бабушки – это явно перебор.

– Эйлин нахмурилась.

Он заметил это и поспешил сменить тему:

– Нет, все в порядке. Я все понимаю. Как-то дело продвигается?

– В целом – да, но медленно. Там несколько направлений. Полиция занимается опознанием скелета мужчины и пытается понять, что привело его в наш дом. До младенца, похоже, вообще никому дела нет, а меня как раз этот момент интригует больше всего.

Как будто согласившись с ней, рычажок на чайнике щелкнул, и чайник затих.

Стив раздвинул небольшой завал из айтишных журналов, лежавших в беспорядке на низком столике перед диваном. Эйлин попыталась помочь и сложить периодику в аккуратную стопочку, но Стив буквально набросился на нее:

– Ни-ни-ни. Этот хаос только кажущийся. Они все мне нужны и лежат в конкретном порядке. Вот, – он указал на два расчищенных островка на поверхности стола, – поставь сюда.

Они сидели рядом на диване, дымящиеся чашки с чаем перед ними.

– Извини, Стив, я не спрашиваю тебя о твоей работе не потому, что мне неинтересно, чем ты занят, но, когда ты начинаешь о ней говорить, мне кажется, что я не знаю английского.

Он улыбнулся.

– Не беда. Тебе и не нужно разбираться в специальной терминологии. И вообще, должно же быть что-то на свете, чего ты не знаешь.

– О, дорогой мой, я много чего не знаю. Например, почти ничего не знаю о своей семье. Вот ты знаешь, кем был твой прадедушка?

– Нет. – Он поднес чашку к губам. Подул на нее и, решив, что чай еще слишком горячий, аккуратно поставил в центр расчищенного для нее места.

– И я тоже. Даже дедушку толком не помню. Он умер, когда я была подростком. Тогда вообще смерть – как смерть не воспринималась. Вроде как уехал человек куда-то и долго не возвращается. А у тебя тети, дяди есть?

– Есть, – кивнул Стив.

– А про них ты что-нибудь знаешь?

– Мало. Они живут где-то не то в Канаде, не то в Австралии. Кстати, мне тут какой-то фильмец попался про миграцию англичан в Австралию. В пятидесятых, уже после Второй мировой войны. Представляешь? Мы привыкли к тому, что народ за лучшей жизнью к нам на Альбион прет, а тут, оказывается, такой отток происходил в те годы. Кстати, местное население относилось к «понаехавшим» чуть лучше, чем американцы к черным рабам. У них даже паспорта по прибытии отбирали. Не помню, на три года или на пять. Не важно. Короче, белые британцы – дешевая рабсила. Как тебе?

– Да уж. – Эйлин кивнула. – С тех пор мир ненамного улучшился. Как мама?

– Что мама?! Как всегда, скрипит и волнуется: поел ли я.

– А ты поел?

– Нет. А ты? Только имей в виду, – он положил руку ей на плечо, – холодильник пуст. Ты же не предупредила, что придешь.

– Да я, собственно, не за едой пришла. Не хочу обращаться в передачу «Найти человека» или в полицию. Хочу сама. Ты мне поможешь?

– Ну, в принципе, могу. А тебе срочно? У меня тут работа…

– …срочная, – закончила она за него. – Ладно, не заморачивайся. Я сама. – Эйлин потянулась за чашкой и ненароком задела журналы. Они веером разлетелись по полу. – Ой, извини. Ты же знаешь, я иногда бываю такой неуклюжей.

В чашке оставалось до половины чая. Эйлин поднялась с дивана, отнесла ее на кухню, поставила в раковину. Мыть не стала.

– Ладно, мне пора! – крикнула она Стиву.

– Ты возвращаться-то собираешься?

– Конечно. Как только пойму, что случилось у меня в доме. И, пожалуйста, сними эту чертову тряпку с двери. На ней пыли больше, чем на улице.

Визит оставил неприятный осадок. Что-то в их отношениях не так. Оливия сразу поставила бы диагноз, но обсуждать эту тему с подругой Эйлин не хотела. Да она и сама знала ответ, но как-то суеверно боялась его озвучить. Любовь прошла? А была ли она? Скорее, отношения со Стивом можно назвать химической реакцией. Две молекулы в океане человеческих судеб встретились, столкнулись, обменялись каким-то зарядом энергии и, похоже, отправились каждая в свой самостоятельный путь, так и не слившись в единую клетку.

Глава 23

Оливия

Эйлин, наверное, в десятый раз перекладывала с места на место газетные вырезки из чемоданчика Габби. Чаще всего попадались репортажи со скачек, в которых выезжала лошадь ее брата Ника, но никогда не приходила первой. Следующими по количеству были заметки, свидетельствующие об участии Габби в благотворительных базарах, и анонсы о датах открытых дверей в усадьбах каких-нибудь знаменитостей; среди прочего было несколько публикаций рекламы нового сорта пива, выпущенного семейной пивоварней, и прочие новости из тех, что назавтра уже не новость, а обертка для рыбы с картошкой[13].

Она еще раз перечитала вырезку из «Бристоль ньюс», где говорилось об исчезновении Надин Купер.

«Оставленные на берегу вещи –