Человек, который не спал по ночам - Дэвид Хэндлер
Хог: Успешно выступили?
Хорнер: Черта с два. В «Кродэдди» и других лондонских клубах хоть кто-то интересовался блюзом, а на севере, где мы играли, — вообще никто. В субботу вечером там всем хотелось просто нажраться пивом под Rock Around the Clock. Мы играли блюз, и нас освистывали. Ти-Эс с Рори страшно из-за этого переругались. В общем, обосрались мы с этим турне. При этом нас еще и кинули. Дело как было — Эли все тянул с деньгами, уверял, что расплатится в самом конце. Хрен там. Мы не получили ни гроша, он сказал, что все пошло на покрытие наших расходов. Оказалось, что он вроде сутенера-мошенника — заманивает молодые группы играть на разогреве задаром. Но кое-что мы с него стрясли. Мы с Рори зажали его в углу, хорошенько отделали и забрали кошелек. Там оказалось всего семь фунтов, так что мы еще сняли с него пальто и ботинки, а потом продали. Ти-Эс решил, что деньги надо отдать Бешеному Псу. У него истекала рабочая виза, и ему нужно было на что-то возвращаться в Америку. Ну, мы и отдали. У Ти-Эса были и свои причины. Он спал с Мейбл и хотел, чтобы она побыстрей свалила.
Хог: Надоела?
Хорнер: Не совсем, сэр. (Смеется.) Как оказалось, в этой парочке стволы были у обоих.
(конец записи)
(Запись № 1 беседы с Дереком Греггом. Записано 26 ноября в гостиной его особняка в георгианском стиле на площади Бедфорд-сквер. В комнате стоит огромный шкаф вишневого дерева с коллекцией американских мушкетов, сделавшей бы честь любому музею: мушкет образца 1775 года, спрингфилдский мушкет образца 1842 года и крайне редкий образец мушкета 1847 года «Сапперс энд Майнерс», и многое другое. Как ни удивительно, басист группы «Мы» за минувшие двадцать лет почти не изменился. Песочного цвета волосы все так же ниспадают на плечи. Лицо и шея практически без морщин. Под черной шелковой рубашкой — никаких признаков брюшка. Джинсы и ботинки тоже черные. Рядом с Дереком мускулистый загорелый молодой человек, одетый точно так же. Грегг просит оставить нас одних. Молодой человек, помрачнев, выходит.)
Хог: Спасибо, что согласились уделить мне время.
Грегг: Не за что. Для Триса — все, что угодно.
Хог: Занятная у вас коллекция. Мушкеты в рабочем состоянии?
Грегг: Разумеется. Иначе какой смысл их приобретать? Я состою в клубе реконструкторов. Ходим по полям и лугам с мушкетами — в точности как много веков назад. Не представляете, как это здорово.
Хог: Полагаю, непросто доставать пули и порох.
Грегг: Мне делают на заказ.
Хог: Само собой. А современное оружие у вас есть?
Грегг: Нет, дребедень я не коллекционирую. Любите пикировки?
Хог: Не особенно.
Грегг: У вас неплохо получается.
Хог: У всех свои таланты. Я сейчас всех расспрашиваю о том, как вы начинали, ваша группа.
Грегг: Голодные годы. Особенно Рори и Трис были самыми настоящими оборванцами. Оборванцами и отморозками. Как-то раз стибрили из спортивного магазина пару пневматических ружей и отправились на помойку стрелять крыс.
Хог: Попали?
Грегг: Представляете — да! Оба метко стреляли. Потом притащили добычу в школу — похвастаться.
Хог: Какие молодцы. Насколько я понимаю, вы тоже прославились. Я кое-что слышал о беременности одной девушки.
Грегг: Господи, он хочет вставить это в книгу? Ребенка усыновили родители девушки. Пацан до сих пор не знает, что его сестра на самом деле приходится ему матерью. «Пацан». Смех один — ему уже тридцать. Я уже дедушка — представляете? Я им помогаю — регулярно посылаю немного денег. Но по-тихому. И я бы предпочел, чтобы вся эта история осталась тайной — ради них. Ведь это можно понять?
Хог: Понимаю, но не мне решать. Если не хотите, чтобы об этом упоминалось, поговорите с Трисом. Это ведь его книга. И, раз уж о ней зашла речь, у меня к вам есть вопрос довольно деликатного характера, если не возражаете.
Грегг: Нет, нисколько. Вы мне симпатичны. Должно быть, все дело в глазах.
Хог: В глазах?
Грегг: Они печальные. Я не доверяю веселым людям. Они слишком часто лгут.
Хог: В первую очередь самим себе.
Грегг: А вы наблюдательный.
Хог: У меня полно талантов. Трис… Трис сказал, что вы были влюблены в Рори. Это правда?
Грегг: (Пауза.) Члены группы со временем становятся очень близки друг другу. Посторонним этого не понять. Мы едим, спим, моемся и трахаемся на глазах друг у друга. И общаемся на своем языке — языке музыки. Между нами возникает связь. И любовь. Мне не стыдно признаться, что я любил Рори Ло. Не могу сказать, что он отвечал взаимностью, но для меня это ничего не меняло. Когда Трис узнал — устроил мне сцену. Он может быть очень жестоким, знает, как ударить по больному месту.
Хог: У вас когда-нибудь с Рори…
Грегг: Был ли у нас с ним секс? Был. Один раз. Давно, в те безумные времена. Вроде бы в шестьдесят восьмом, в отеле «Шато Мармонт» в Голливуде. После концерта мы, как обычно, обдолбались, устроили оргию… Все мы и восемь или десять фанаток. В самых разных сочетаниях и позах… В те годы сексуальные эксперименты — дело обычное, просто очередное приключение. Ну, в тот вечер… Рори посмотрел на меня, я на него и… Знаете, ему понравилось. Правда. Потом, он стал отказываться от своих слов, что меня, конечно, задело. В книге будет о моей ориентации?
Хог: А как бы вы к этому отнеслись?
Грегг: Очень даже положительно. Ведь будет круто, правда?
Хог: Порвем кое-кому шаблоны. Каково это — быть геем и одновременно секс-символом для миллионов девочек-подростков?
Грегг: Ну, это лишь одна маленькая ложь из многих. Чего только не насочиняла про нас студия звукозаписи. Они нас придумали — совсем как голливудских кинозвезд. Господи, да пока Рок Хадсон[58] не умер от СПИДа, куча народа даже не подозревала, что он гей. Даже свадьбу ему устроили… Само собой, поначалу о сексе и речи быть не могло. Тогда такое в принципе было невозможно, по крайней мере, среди пролетариата. (Смеется.) У меня были девушки, и я с ними изрядно успел покуролесить. Но это не могло длиться вечно. Дело
