«Жигули» с привидением - Александр Николаевич Петрин
— Ерунду не городи! — встал главреж. — В общем, вот что… Сейчас меня там распространители ждут. Потом я с тобой поговорю. А о Каренине и думать брось.
Поговорить с Борей долго не удавалось, ибо главрежская жизнь составляется в основном из урегулирования всевозможных ЧП.
Главреж только мельком видел Борю.
Один раз, одетый в свою лакейскую ливрею, он сидел, развалясь, на ампирном диванчике, а перед ним стояли Вронский и Каренин, дружески откусывающие от одного бутерброда.
— Ребята рассказывали, — проповедывал Боря, — в кинематографе автора вообще за человека не считают! Как кому нужно, так он и обязан переделывать сценарий. Я не говорю уж о режиссере или артисте, но если, скажем, оператору нужно себя выразить, давай переделывай, а ты думал как?
Другой раз он с томным видом тащил по лестнице юную статистку:
— Вот где действительно простор для творчества! Там индивидуальности не ущемляют! А у нас что? Болото! Болото оппортунизма!
Когда же, наконец, у главрежа появилось свободное время, к нему пришел сценариус:
— Сергей Павлович, Бабешко кем заменим?
— А что с ним?
— В Москву поехал, во МХАТ поступать…
О СУЕВЕРИЯХ
Прочел я недавно одну газету.
Оказывается, у писателей и ученых разных такая забота: никак не допрут, отчего мужья с женами разводятся!
Я, конечно, не писатель и даже не кандидат, а простой слесарь, но знаю точно: разводятся по разным причинам.
Витька наш разошелся по причине суеверий, хотя сам он ни в какие суеверия не верит.
В невесту Зойку он так до конца и не вник, хотя гулял с ней больше месяца.
Женился Виктор во Дворце бракосочетаний. Теперь жениха с невестой пускают по красному ковру, в это время пластинки проигрывают, исполкомовская тетка в пиджачке у стола ручки им жмет и по бумажке поздравляет — все законно! Потом шампанское выносят в бокальчиках.
Мы это мероприятие в праздники провертывали, а народу в этом Дворце набилось под завязку — очередь, как за бочковым пивом!
Покуда очереди дожидались, Зойка с подружками перед большим зеркалом последнюю приборочку на себя наводили, а мы, мужская капелла, чтобы время зря не тратить, в закутке несколько пузырьков отковырнули: с собой было.
Я ходил за стаканом, стакана не нашел, беру крышку от графина, слышу — Зойкина мать шипит ей в ухо:
— Ты, дочка, вызовут вас, старайся первая на ковер наступить… Такая примета: кто первым наступит, тот в семье руководить будет!
Я хитрость эту засек, ввожу Витьку в курс дела: так, мол, и так, обдурить тебя хотят!
А Витька с двух крышек уже захорошел, расчувствовался:
— Спасибо тебе, друг! Будь спок, я это дело учту!
Подошла очередь. Зойка волнуется, вперед лезет. Витька делает вид, что не в курсе, а как вызвали их фамилии через усилитель, Зойка только ножку протянула в белой туфельке, как Витька тактично за локоток ее назад, а сам ногой на ковер — хоп! Готово!
Зойка вспыхнула. А мамаша ее опять встрела:
— Ах, ах! Какая некультурность! Еще жениться не успел, а уж характер показывает! Что же дальше будет!..
Витькина мать со своей стороны:
— Правильно сделал, — говорит. — В доме мужчина должен командовать!
Зойкина мамаша, конечно, не согласна:
— Устарелые ваши взгляды! Теперь везде жены распоряжаются!
Витька нам через плечо моргает:
— Это мы поглядим!
А Зойка:
— Тут и глядеть нечего! Так я тебе и поддалась — держи карман! Распорядитель выискался!..
Витькина мать со своей стороны в дугу полезла:
— Мой Витюшка две сотни получает!..
Зойка:
— Я сама зарабатываю!
А очередь волнуется:
— Кончай базарить, давай продвигайся, люди ждут!
— Столковывайтесь, — говорю Витьке с Зойкой, — заранее по-быстрому, кому из вас верхушку держать! Чтоб недоразумений потом не было…
Витька куражится:
— Я могу это дело и переиграть!..
Подхватила Зойка фату и застучала каблучками — на выход. Мамаша — за ней.
Свадебный стол Витька на свой счет приготовил, мы не растерялись и повернули его на праздник. Так что свадьба, можно оказать, состоялась, только без невесты. Да она и не нужна оказалось, потому что ее подружки все к нам примкнули, даже три лишних насчиталось. Одним словом, из угощения ничего не пропало, еще и за свои добавлять пришлось.
ЖАЖДА СЛАВЫ
За всю свою тридцатилетнюю жизнь скромный лаборант Гипропрома Гриша Лисавенко никаких выдающихся деяний не совершил, и его простодушная физиономия никогда не была увековечена в каком-либо из видов прессы под рубриками «Так поступают настоящие люди» и «Равнение на передовых». Не украшала она и такие рубрики: «Не в бровь, а в глаз» или «Герои не нашего времени».
Поэтому то, что произошло с Гришей на загородной массовке, организованной коллективом гипропромовских служащих, явилось неожиданностью даже для него самого.
Именно на массовке один из ее участников — предусмотрительного нрава экспедитор Ермолаев, истребив большую часть купленного в складчину пива, возымел желание полюбоваться видом реки с обрывистого берега. Он оступился и упал в речку. Ничем доселе не выдающийся лаборант Гриша Лисавенко, едва успев скинуть пиджак и брюки, как был — в трусиках, в носках и в ботинках, в рубашке с галстуком, завязанным «вечным узлом», — бросился в холодные речные волны и извлек несчастливца на берег.
И хоть дело происходило не на очень уж страшной глубине, так как речушка Ворона значительно уступала в размерах таким прославленным рекам, как Енисей или, скажем, Миссисипи, и уровень ее воды даже после дождей не поднимался выше пояса среднего купальщика, тем не менее все участники массовки встретили этот самоотверженный акт радостными возгласами, аплодисментами и поздравлениями. А одна девушка из машбюро даже надела на тонкую Гришину шею венок, сплетенный из васильков и ромашек.
Гриша некоторое время стоял посреди лужайки в носках, мокрой рубашке и с венком на шее, снисходительно принимая восторги зрителей, и постепенно на его лице появилось выражение торжествующего удовлетворения, как у чемпиона, возведенного на пьедестал почета.
Впрочем, сам спасенный почему-то не проявил особой благодарности и даже двусмысленно сказал:
— Теперь ты известный спаситель на водах. Тебе медаль надо выхлопотать «За
