Серебро ночи. Примум. Книга 3 - Татьяна Ивановна Герцик
– Можно ли его как-то починить? – спросила она у звонаря.
– Не знаю, я ведь не кузнец. – Уныло шмыгнул он носом. – Если только кого знающего позвать, может, что посоветует. Я же понимаю, сейчас никто для нас новый колокол не выльет, да и поднять его на колокольню мы не сможем.
– А большая ли трещина? – настоятельница попыталась выяснить размеры понесенного ущерба, но Вениран только пожал плечами.
– Да кто ж его знает? Я ж низенький, мне не видно. Слышу только, что дребезжит мой любимец, а что с ним, не пойму.
– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, – пообещала Фелиция, прикинув, сможет ли она взобраться на самый верх колокольни, туда, где висят колокола.
Она поднималась туда только раз, когда впервые пришла в монастырь, уж очень неудобные были там ступеньки. Да и голова у нее кружилась от невероятной высоты. Но делать было нечего – чтобы звать мастера, нужно знать, что случилось. Придется подниматься, но попозже, сейчас слишком много дел.
Перед обедом все-таки решилась. Предупредила дежурившую у нее сестру Инез, тут же разохавшуюся и принявшуюся ее отговаривать от столь опасной затеи, и нехотя пошла к колокольне. Постояла возле нее, закинув голову и прикидывая, сколько времени займет это восхождение. Потом подобрала длинный подол рясы и медленно, сохраняя силы, начала нелегкий подъем.
В каменном круглом мешке, по которому змеей вилась истоптанная за несколько веков лестница, было сыро и душно. Фелиция начала задыхаться уже на пятом витке, не преодолев и четверти пути. Пришлось остановиться и отдышаться. В голове возникла запоздалая мысль, что не стоило ей идти сюда одной, стоило бы дождаться Роуэна или хотя бы взять с собой Венирана.
Переоценила свои силы, вот теперь и будет ползти теперь невесть сколько. Мелькнула даже мысль спуститься, но она отринула ее, как пораженческую. Раз уж начала, надо дойти до конца и самой выяснить, что случилось. Отдышавшись, снова, как упорный муравей, полезла наверх.
Добравшись до площадки с колоколами, присела на деревянную скамеечку перевести дух. Перед ней далеко-далеко простирались земли монастыря, хорошо была видна лежавшая гораздо ниже крыша храма с темными разводами ржавчины. Горизонт же был где-то вдалеке, спрятанный за легкими белыми облаками.
Фелиция не смела взглянуть вниз, боясь, что закружится голова. Колокола безмолвно висели над ней, внушая почтение своими огромными размерами. Отчего-то подумалось, что упадет такой вниз – и всем, кому не повезет оказаться на его пути, придется худо.
Поднялась, стараясь не обращать внимания на дрожь в коленках, и подошла к самому большому из них. Присмотрелась, но ничего не увидела. Обошла вокруг, не отрывая взгляда от потемневшего от времени металла. Ничего. Что же ей говорить кузнецу? Никаких изъянов не видно.
Решила ударить било. Может быть, тогда хоть что-то прояснится? Раскачав тяжелый язык, ударила в бок колокола. Сначала слабо, потом все сильнее и сильнее. Бросив звонить, снова пошла вокруг, и тут снизу что-то грохнуло, да так, что колокольня содрогнулась.
Фелиция испуганно бросилась к лестнице, но оттуда потянуло черным дымом, и она застыла, не понимая, что ей делать. Что внизу пожар, было ясно. Как ей спуститься? Она кинулась к перилам, но от одного взгляда вниз у нее закружилась голова. Преодолев тошноту, прикинула расстояние до земли. Нет, слишком высоко, ни спуститься, ни спрыгнуть.
Если б у нее была веревка, можно было бы попытаться сползти по конусовидному боку колокольни. Она лихорадочно осмотрелась. Нет, ничего похожего на веревки нет.
Снизу с лестницы вырвалось целое облако дыма с красноватыми искрами. Ей ничто не поможет. Фелиция опустилась на колени, закрыла глаза в ожидании неминуемой смерти и принялась молиться, вручая Господу свою грешную душу.
Подскакавший к монастырю граф Контрарио соскочил с коня и, не обращая внимания на запрещающие крики стражников, кинулся на площадь. Горела колокольня, и он судорожно перевел дух. Колокольня – это мелочи. Даже если ее и не восстановят, не страшно.
Но стоявшие вокруг колокольни рыдающие монашки его беспокоили. Он оглядел толпу. Фелиции среди них не было. Подбежав поближе к толпе, рявкнул:
– Что случилось? Где настоятельница?
Бледная до синевы послушница подняла тонкую руку, указывая наверх. И тут на колокольной площадке показалась Фелиция, посмотрела вниз и отошла, скрываясь из глаз.
Контрарио ужаснулся. Как она там очутилась? Что делает? Но выяснять это было некогда. У входа на колокольню вставшие в цепочку мужчины подавали друг другу ведра с водой, пытаясь залить пламя. Но, судя по гулкому эху, раздававшемуся в башне, огонь быстро шел наверх.
Времени терять было нельзя – вот-вот пламя доберется до верха и старые деревянные перекрытия не выдержат и пяти минут. Граф приказал немедля собрать под колокольней все мягкое, что найдут, и натянуть крепкое полотнище. Сам же, выхватив у ближайших стражников ведра с водой, вылил их на себя. Поняв, что он задумал, на него вылили еще с пяток ведер.
Весь мокрый, прикрывая нос рукавом, чтоб не задохнуться, он кинулся в дым. Видя это, сестра Шэрон, мучимая невыносимыми муками совести, задыхаясь, опустилась на колени. Зачем, зачем она послушалась Амелию Паккат? Но неужто та настолько зла, что приготовила столь страшную участь Фелиции и графу? Нет, не может быть, это роковая случайность!
Снизу лестница уже сгорела, лишь из стен торчали полуржавые металлические опоры для крепления ступеней, и граф медленно полез по ним вверх, невольно вспоминая свой сон, в котором ему пришлось выбирать между своей жизнью и жизнью любимой. Наяву, похоже, выбора и нет. Даже если он и каким-то чудом сумеет спуститься вниз вместе с Фелицией, все равно умрет от ожогов.
Но это его не страшило. Главное – успеть бросить вниз Фелицию, причем как можно дальше, чтоб она не ударилась при падении о наклонную стену башни. Дым ел легкие, но он упорно пробирался наверх, боясь только одного – сорваться вниз и не успеть наверх до обрушения колокольни.
Огонь встретил его уже на самом верху. Горело все – толстенные балки, на которых висели колокола, пол, дымились даже сами колокола. Не задумываясь, он ринулся в пламя, отыскивая Фелицию.
– Где ты? – выкрикнул обожженным ртом.
– Зачем ты здесь? – возле парапета поднялась фигура в черном.
Он кинулся к ней. Схватив ее, выкрикнул:
– Я тебя люблю! – глянув вниз, увидел кипу подушек и разных других мягких вещей, призванных смягчить
