Ты тоже видишь смерть - Морита А
Мне вновь подумалось, что в школу-то мне, честно говоря, не надо. Все равно я на занятиях только книжки читаю. Так чего тратить время и деньги на проезд? Я всерьез задумался, не прилечь ли обратно, как вдруг телефон опять зазвонил.
Это Кадзуя с Куросэ велели мне возвращаться на занятия.
Я нехотя собрался, позавтракал, сложил заранее заготовленную пару книг в сумку и вышел из дома. Автобус, расплескивая воду из луж, прибыл вовремя и увез меня на станцию. По дороге я смотрел в окно, но мальчишку с четырьмя портфелями не углядел.
— О, явился-таки! Так и знал, что в пятницу просто прогуливал. — Кадзуя оказался на станции прежде моего автобуса.
— Чувствовал себя неважно, — просто ответил я и миновал турникет.
На дальней лавочке на платформе уже сидела знакомая девушка, и при виде нее я невольно застыл.
— О! Смотри, Юи-тян! Пойду поболтаю! — радостно воскликнул Кадзуя и зашагал к ней.
Но я видел, что кое-что в ней изменилось. За отросшими и колышущимися на ветру, скрывающими ее лицо волосами я с трудом разглядел потускневшие глаза. Осунувшиеся щеки побледнели. Под глазами темнели страшные круги. Но одна деталь приковывала мой взгляд сильнее прочих.
Над ее головой колебались цифры: 29.
— Юи-тян сегодня какая-то грустная, — печально заметил Кадзуя по дороге от станции. Тоже заметил, как переменилась Девушка Дождя.
— Может, поссорилась с друзьями или семьей?
— Ну… У нее там много всего случилось.
Судя по всему, Кадзуя знал подробности, но я их выспрашивать не стал.
Обычно отсчет начинался с девяноста девяти. Как у нас с Кадзуей, например. Однако случались и исключения. Над людьми, с которыми прежде все было в порядке, вдруг появлялись числа поменьше — я такое видел не раз и не два. Скажем, как у Акари. Но еще — у моего отца.
***
В пятом классе мне плохо давалась математика, и когда в тот день я неожиданно для всех хорошо написал контрольную, вся семья очень обрадовалась.
Отец задержался на работе и приехал домой только в девятом часу. Я к тому времени уже поужинал, и мы с мамой смотрели в столовой телевизор.
— А вот и я! — устало и безжизненно позвал из прихожей папа.
Когда я обернулся, то увидел у него над головой две цифры, которые складывались в число 12. Я потерял дар речи и только обалдело смотрел, как они над ним колеблются. Еще вчера — да какое там! — еще сегодня утром ничего не было, а тут на тебе! Я такого прежде не видел и понятия не имел, что все это значит. Я так перепугался, что убежал к себе в комнату и забился под одеяло.
Потом я узнал, что в этот день коллега пригласил его в бейсбольную команду, где срочно понадобилась замена. Отец очень обрадовался, хотя уже лет двадцать не играл, и специально прикупил новенькую перчатку и биту.
Кстати, не только на себя, на меня тоже, и на выходных я ему составил компанию в парке. Мы перекидывали мяч.
— Молодец! Арата, а из тебя растет неплохой бейсболист! — широко улыбался отец. Но я не знал, что и сказать, потому что все мои мысли занимала семерка у него над головой.
И вот, узнав, что в субботу он собирается выезжать в восемь, я специально проснулся в семь.
— Папа, а можно мы сегодня погуляем? Очень хочу посмотреть одно место, — попытался упросить его я, когда он уже собирался на выход, но трюк не сработал.
— Помнишь, я говорил, что сегодня наша команда играет? Давай на следующей неделе сходим, а ты пока делай домашнее задание.
Мне казалось, что если я его сейчас отпущу, то больше никогда не увижу. Что это мой последний шанс его спасти. Но маленькому мальчику не пришло в голову, как еще уговорить своего отца остаться.
Я надеялся, что его кто-нибудь уведет от смерти — может, отвлечется на кошку, на собаку, да хоть бы на ворону!
Но отец по дороге на бейсбол попал в аварию и в самом деле больше не вернулся.
Я каждый день терзался чувством вины. Почему я не придумал, как его отговорить? Перед глазами до сих пор стояла его спина, когда он уходил из дома.
Но потом я вдруг спросил себя: почему над его головой вообще так внезапно возникли эти зловещие цифры? Ведь отсчет всегда начинался с девяноста девяти. А у него вдруг сразу двенадцать. Как я ни напрягал мозги, на тот момент ответа не нашел.
И вот два года спустя — 31 над Акари.
Я долго ломал голову. Думал три дня и три ночи и пришел к такому выводу: отсчет начинается внезапно, если что-то ломает привычный уклад жизни человека. Скажем, приходит мысль о самоубийстве или еще что-то такое, что ему обычно не свойственно.
По всей логике отец не должен был попасть в команду. Просто один из товарищей травмировался, и отца позвали на замену, а по дороге на поле он попал в аварию. Если б не внезапное приглашение, отец бы остался в живых.
И, как ни прискорбно, с Акари случилось то же самое. Это я надоумил ее согласиться выступать представителем класса и изменил ее судьбу. Если бы она со мной не поговорила, то, может быть, отказалась бы от предложения и вместо этого сосредоточилась бы на спортивной секции. Я повлиял на ее решение, судьба переменилась, и начался обратный отсчет.
Я не знал, насколько моя догадка верна. Но ничего другого в голову не приходило.
***
Вот и цифры над Девушкой Дождя значили, что в ее судьбе наступила неожиданная перемена, либо что-то внезапно стряслось со здоровьем, либо она задумалась о суициде. По выражению на ее лице на станции я склонялся к последнему.
Я даже в страшном сне себе не представлял, что возлюбленная Кадзуи скоро погибнет. Однако и тут я себя убеждал все той же расхожей фразой, что такова судьба и ничего не попишешь.
Все занятия я опять читал. В последнее время книжки не откладывались в голове, и я только скользил глазами по словам на бумаге, и все-таки за чтением я немного успокаивался.
После уроков Кадзуя сразу убежал из школы по делам, и я в одиночестве побрел в кружок. Сколько еще раз мне ходить этим маршрутом? Встав у полок, я изучал их содержимое вдоль и поперек.
И все же меня совершенно не тянуло читать, так что я решил заняться коробкой у стены. Там лежал новенький стеллаж, который Куросэ заказала в интернете, и с тех пор его не распаковали.
Я оторвал скотч и, сверяясь с инструкцией, начал сборку. Кабинет наполнился ароматом кипарисовика.
— Ой, ты уже все сделал! Деревом так классно пахнет, — заметила Куросэ, которая подоспела, как раз когда я достал из коробки последние детали. С учетом нашего последнего разговора встреча получилась немного неловкая. — А где Кадзуя-кун?
— Ушел по делам…
— Мм, понятно.
Больше не произнося ни слова, я продолжил заниматься сборкой. Куросэ присела в сторонке и углубилась в книгу. Разумеется, в дополнительной обложке.
— Извини, ты тут не подержишь? — обратился я, когда понял, что со следующим элементом конструкции в одиночку не справлюсь.
Подруга тут же захлопнула книгу и подскочила ко мне:
— Вот тут?
— Ага. Подержи ровно, ладно?
Я прикрутил шурупы прилагавшимся к набору инструментом и закрепил верхнюю доску. Дальше помощь Куросэ уже была мне не нужна, но девушка осталась помогать до конца.
— Ура, готово! Деньги еще остались, так что давайте потом все вместе еще книг новых выберем?
— Ага… Потом, — пробормотал я так многозначительно, что настроение в комнате опять стало напряженным.
У нас с Кадзуей не будет никакого «потом», да и книги, на которые мы заработали честным трудом, я уже не прочитаю, и от этого мне стало как-то грустно.
— Как думаешь, от чего умрет Кадзуя-кун? — вдруг спросила Куросэ, вернувшись на свое место.
— Не знаю. На вид он вроде здоров, так
