Спасти своего врага - Анна Жнец
Вспомнив последние минуты в Круге, когда над ним нависал палач с острым серпом, Альв содрогнулся. От страха его мошонка похолодела и съежилась.
А если бы непоправимое свершилось? Как бы он жил дальше калекой? Как вернулся бы домой с таким позорным увечьем? Альв знал ответ. Никак. Лучше смерть.
Старик управляющий всю дорогу ворчал и называл его дурнем, что по собственной глупости лишился милости госпожи. Альв был готов согласиться с ним. Ему совсем не хотелось в какой-то там гаремник. Его от одного названия этого места передергивало. Он уже понял, что кирнари не собирается ему мстить за ту сорванную свадьбу. В ее покоях он чувствовал себя на удивление спокойно. В безопасности. Спать на полу возле ее кровати было унизительно, но не так унизительно, как среди других рабов для утех. Поселив его там, они будто уровняют его, принца Йолина, с этими презренными мужчинами…
— Ну чего такой кислый? — повернулся к нему Сол. — Ты нос-то, давай, не вешай. Все поправимо. Когда госпожа тебя к себе вызовет, ты уж постарайся и порадуй ее на славу. Может, тогда обратно тебя возьмет, тупицу.
Они спустились по узкой винтовой лестнице и пересекли широкий коридор, украшенный огромными картинами со сценами страсти, при виде которых у Альва вспыхнули щеки. На этих картинах женщины и мужчины были полностью голыми и предавались разврату в самых разных позах: нагие распутницы на коленях перед своими хозяевами, мужчины позади женщин, стоящих на четвереньках. Большие груди, гипертрофированные половые органы, рты, распахнутые в крике удовольствия. Срамота!
Альв старался не смотреть по сторонам. Старался, но нет-нет и поглядывал на яркие полотна бесстыдных художников.
Впереди, за аркой из алых бархатных штор, коридор расходился на два рукава. Один вел в женский гаремник, второй — в мужской.
Покосившись на Альва, Сол снял с пояса большой медный ключ и вставил в замочную скважину, чтобы отпереть тяжелые двойные двери из дуба. Похоже, постельным рабам не позволяли свободно разгуливать по замку.
Когда дверь скрипнула, отворяясь, сердце Альва забилось чаще.
Ему открылось огромное помещение с черным мраморным полом и кольцом колонн, что держали на себе каменный свод. Повсюду были зеркала, кадки с цветами и кустарниками, диванчики и кушетки с мягкими подушками.
С десяток мужчин разной степени раздетости повернулись в сторону Альва.
— Это общий зал, — объяснил Сол. — А там, — он указал на множество узких низких арок по периметру стен, — спальни. За теми колоннами дверь в уборную. Там же колодец, откуда полагается брать воду для омовений. Воду себе таскай сам. Тело надлежит содержать в чистоте. Постельный раб должен мыть свои рабочие органы два раза в сутки теплой водой. Для этого каждому выдают банку согревающей соли. Ее надо экономить, поэтому остальное тело и волосы моют водой холодной. Это полезно для здоровья. Закаляет.
Чувствуя на себе чужие любопытные взгляды, Альв боролся с желанием поежится и оттого стоял с деревянной спиной. Его щеки горели от унижения. Он слышал вокруг себя шепотки: постельные рабы обсуждали новенького.
Тем временем Сол продолжал свои наставления.
— Пять раз в неделю по два часа упражнения, чтобы сохранить для хозяйки красоту своего тела. Кормят три раза в день, неплохо, дают мясо. Кстати, другим рабам мясо не положено. Только постельным. Оттого бытовые рабы нас недолюбливают. Пойдем, покажу твою спальню, — управляющий поманил принца за собой.
Они вошли в одну из узких арок, мерцающих желтым светом.
Альв рассчитывал, что будет жить в комнате один, но в тесном помещении стояло аж четыре двухъярусных койки. С кроватей на него взирали семь пар темных глаз.
— Ну, парни, принимайте новенького! — бодро объявил Сол. — Теперь с вами будет жить Усердный язычок.
Альв скривился.
Какая пошлость! Опять его назвали этим унизительным прозвищем! Оно приклеилось к нему, словно грязь. Прилипло намертво — не отодрать. Когда к нему обращались подобным образом, его начинало потряхивать.
— Я — Альв, — процедил принц сквозь зубы.
— Это раньше ты был Альвом, — наставительно заметил управляющий. — А теперь твое имя — Усердный язычок. Имя, которое дала хозяйка, надо носить с радостью и гордостью. Ты о прежней жизни то забудь. Самому легче будет. Лучше познакомься с новыми друзьями.
Друзьями?
Он — принц Йолина, и эти ничтожные существа в рабских тряпках ему не ровня.
Альв до хруста сжал зубы.
Простодушный старикан Сол не замечал злости своего подопечного и с воодушевлением представлял ему соседей по комнате.
— Это Лизун, — кивнул он на смуглого брюнета в углу и хихикнул: — Можно сказать, твой тезка.
Тезка?
Альв понял намек и почувствовал, как его лицо наливается кровью.
О боги, как это унизительно!
Он не должен находиться здесь. Ему не место среди этих людей.
— А это Всегда-Готов.
Всегда-Готов помахал Альву рукой со второго яруса кровати, расположенной у окна. Это был поджарый шатен с очень тонкими чертами лица и хитрым взглядом. Не видя фигуры, его легко можно было принять за женщину.
— А это Верзила.
Верзила, гигант с бронзовой кожей и литыми мускулами, послал принцу хищный оскал с нижней койки.
На остальных Альв уже не смотрел. Их дурацкие имена — Зверь, Тигренок, Обрезанный — только углубляли ощущение, что он спит и сон его абсурден до невозможности.
— Ну все, устраивайся, обживайся, — панибратским жестом Сол похлопал своего подопечного по спине и покинул комнату.
Морщась от брезгливости, Альв огляделся по сторонам.
В спальне не было двери — только арка, ведущая в общий зал. Слева и справа от окна тянулись ряды кроватей. Под окном стоял сундук для вещей, один на всех. Посреди узкого прохода между койками лежал красный ковер с узорами. В длину комната была не больше четырех метров, в ширину — около трех. В такой и вдвоем не развернуться, а здесь обитали семеро. Вместе с ним, Альвом, их станет восемь.
— Устраивайся, Язычок, — ухмыльнулся Верзила и взглядом указал на свободное место.
Не занята была только постель на нижнем ярусе рядом с дверью.
Альв сел. Потом лег, отвернувшись к стене. Ему ни с кем не хотелось разговаривать, но общительные соседи не желали оставлять
