"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .
— Куфиша, — вздохнул Фрисс, заглянув в плошку с солью. Нецис кивнул.
— В Китаамоши продают всякие зелья, — протянул йонгел, пристально разглядывающий яркую одежду Некроманта. — Всё у них есть.
— Досадно, — отозвался Нецис, помешивая длинной ложкой в горшке. — Гвиса, подставляй чашку. Жёлтый айш!
— И правда, жёлтый, — хмыкнул Речник, заглядывая в дымящийся горшок. — Жаль, несолёный. Чего там намешали?
— Яйцо кумана, щепоть макаты, — пожал плечами Нецис, выливая в миску густое горячее месиво с клёцками. Алсаг поднял голову, понюхал и снова уткнулся в чашу.
Из окна несло дымом. Горело что-то на улице, за ближними домами, а может, за храмом, и жители, учуяв вонь, мрачнели.
— Уачедзи, — вполголоса сказал один из них, переглядываясь с Фриссом. — Вчера за стеной прошли. Сегодня — по городу. Откуда дым?
— С юга, — нахмурился второй. — Снова они. Зачем мы, спрашивается, кормим стражу?!
Стражник с гиеной хлебал «жёлтый айш» и на голос только поморщился.
— Их не поймать, — покачал головой первый йонгел. — Может, они и не ходят по земле. Кто их видел?!
Фрисс посмотрел на Некроманта. Тот придвинулся ближе.
— Зато огонь все видели, — отозвался второй житель. — И увидят ещё. Только и слышно, что «уачедзи». Пятый день огонь ходит вокруг Нусунджиа. Нет, ну на что нам стража?!
Владелец гиены хмуро переглянулся со своим зверем. Фрисс огляделся — какой-то шум послышался у стены. Но ничего странного не случилось — только четверо путников спустились в общий зал и устроились на циновках. Кожа их была посветлее, чем у местных, по высоким скулам Фрисс угадал в одном из них Ти-Нау и слегка насторожился — но пришелец его не заметил.
— Угощайтесь, — служитель поставил перед ними горшок айша. Ти-Нау кивнул и принюхался.
— Дымом тянет, — угрюмо сказал он. — Будто не уходили никуда. Огонь ходит по селениям. Само небо дышит огнём…
— В такую жару одной искры довольно, — пожал плечами Речник. — Что валить на небо?! Разве тут каждое лето не горит всё подряд?!
Все взгляды обратились на него. Йонгел, осуждающий стражника, поднялся с места и сел рядом с Фриссом. Приезжий Ти-Нау едва заметно поморщился.
— Ты откуда, воин? — спросил йонгел, ощупывая чужака пристальным взглядом.
— Из Эхекатлана, — спокойно ответил Речник. — И там всё горит, если плохо следить за огнём.
— Тут не то, воин, — покачал головой житель. — Совсем не то. Тут ходят уачедзи. Давно нет дождей, вот они и пришли. Злые твари! Им по нраву, когда всё горит. Люди уходят из дома утром, возвращаются к полудню — а там только угли. Соседнее селение сгорело так. И тут, в городе, горят дома. А хуже всего, когда уачедзи гонят огонь по степи. Ты видел дым на севере? Там был большой посёлок…
— Что за звери эти уачедзи? — помрачнел Фрисс, и Нецис нахмурился тоже, предостерегающе глядя на него. — Что им за радость от сгоревших домов? Они — воры, заметающие следы?
Стражник тяжело вздохнул и повернулся к нему.
— Горело тут многое. Но не пропадало ничего. А зачем им всё жечь… Злые твари, что тут скажешь. Из того посёлка двое остались в огне. Пламя так поднялось, что и близко не подойти было.
Он поднял широкий рукав, показывая перебинтованную руку.
— Были мы там. Эти уачедзи — не люди, никто из жителей…
— Они повсюду сейчас, — глухо сказал Ти-Нау. Взгляд его то и дело обращался к прикрытому окну. Яркие лучи пробивались сквозь плетёную завесу, падали наискосок на лицо пришельца, но он не спешил отодвинуться в тень.
— Никто их не видел, — вздохнул стражник. — И Всадники Изумруда искали их, но никого не изловили. Они знают, как пройти незаметно.
— Видели их, — нахмурился Ти-Нау. — Сотни раз видели. Только они и бегают всюду в полдень. Жёлтые кошки, сегоны, вот кто это.
— Что? — стражник резко развернулся к нему, и его гиена вскинула голову. — Путник, вот тебе точно в полдень выходить нельзя. Где тебе такое примерещилось?
— Око Згена! — один из спутников Ти-Нау, хел в неприметной дорожной одежде, поднялся на ноги. — А ты вспомни, воин Нусунджиа. Жёлтые кошки вечно снуют по степи, приходят к домам, когда людей нет. Никто не смотрит на них. Я знаю, я видел, как сегон поджёг дом. Я кидал в него камни, но он вцепился мне в лицо, — хел тронул неглубокие, но частые царапины на щеке. — Когда я опомнился, всё уже горело. А жёлтая тварь исчезла.
Фрисс огляделся — их уже окружили плотным кольцом, и взгляды жителей были направлены на пришельцев. Речник слышал недоверчивый шёпот и сердитое шипение.
— Ты сам это видел? — спросил один из йонгелов.
— Каждый из нас такое видел, — ответил хел. — Сегоны сожгли много посёлков. Мы ушли сюда, где пустынных кошек пугают люди и куманы, но и здесь они успевают всё поджечь.
— Сегоны и в город-то не заходят, — пожал плечами Фрисс. — Они пугливые, шума не любят, людей к себе не подпускают. Да и откуда кошке взять огонь?! За очагами бы вам следить и костры поменьше жечь…
На него покосились без особой приязни. Стражник покачал головой.
— Странник дело говорит, — заметил он. — Хотя… я видел вчера сегона, прямо на улице. Он исчез, когда я подошёл. Они всегда исчезают… и не оставляют следов…
С каждым словом воин становился мрачнее. Ти-Нау кивнул.
— Сегоны ведут сюда пустыню, — сказал хел, глядя на солнечные полоски на своей руке. — Они не уймутся, пока всё не станет пеплом и песком. Тогда они заберут себе все земли.
— Мрря?! — Алсаг смотрел на людей, и глаза его понемногу расширялись. В последнее время кот слишком часто слышал странные вещи…
— Чего ни придумают, — пожал плечами Фрисс и посмотрел на остывающий айш. Тихий писк из сумки заставил его вздрогнуть. Он медленно нащупал дозиметр и повернулся лицом к стене, прикрывая прибор своим телом.
Экран дозиметра светился. Стрелка под ним замерла, и указывала она в точности на одного из странников — на Ти-Нау, который стоял у окна, откинув завесу, и смотрел на залитую солнцем улицу. Снова раздался тихий писк.
— Огонь! — крикнул Ти-Нау, резко отворачиваясь от окна. — На башне храма сегон — и крыша горит!
— Что?! — стражник вскочил, подбирая с циновки лук и колчан. — Хаэ-эй!
— Сюда, все сюда! — первые из жителей, выскочившие на улицу, уже кричали оставшимся и призывали Всеогнистого. Фрисс услышал крики ярости и досады. Из-под лестницы — из кухонной двери — вылетел, озираясь, ещё один йонгел и выбежал на улицу, раскручивая над головой пращу. Фрисс еле успел шарахнуться к стене, чтобы жители не растоптали его. Алсага вынесло на крыльцо, Речник слышал его недовольное рычание. Он вскочил, растерянно озираясь.
В зале не было никого — только он и Ти-Нау. Путник стоял у дальней стены, среди корзин для посуды и длинных бочек с брагой, и пальцы на его поднятой руке горели белым огнём. В кухне что-то громыхнуло, в дверь повалил дым. Ти-Нау прижал ладонь к бочке, и из-под его пальцев взметнулось золотое пламя.
— Хаэй! — крикнул Речник, выхватывая мечи из ножен. — Ты что творишь?!
Ти-Нау вздрогнул и обернулся, и Фрисс увидел дрожащее золото в его глазницах. В полутьме дымного зала они горели ярко, ярче масляных светильников.
Речник придавил ослабшее пламя грязной циновкой — оно вмиг потухло, оставив чёрную подпалину на бочке. Что-то шевельнулось сбоку от него, он развернулся — и ему показалось, что вся его кожа вспыхивает и осыпается пеплом. На полу, от стены до стены, бушевало пламя. Бочки взорвались, жижа зашипела на полу — слишком слабой оказалась брага, чтобы вспыхнуть, как земляное масло, и затопленный огонь погас, а угми паром взметнулась в потолок. Речник закричал так громко, как только мог, и бросился вперёд, навстречу ревущему пламени. Мечи раскалились докрасна, зашипели, наткнувшись на преграду — и Фрисс почти ткнулся лицом в лицо поджигателя. Ти-Нау, нанизанный на мечи, смотрел на него пылающими жёлтыми глазами и молча разевал рот. Дрожащие руки вцепились в плечи Речника, и броня задымилась.
— А-ай! — Фрисс рванул мечи на себя. Дымящаяся кровь забрызгала его доспехи. Ти-Нау скорчился на полу, его тело на глазах обугливалось и исходило дымом. Речник ударил ещё раз, отделив голову от плеч. Вместо крови из раны вырвался пар.
