Книга о Граде женском - Кристина Пизанская

CVII. О Гисмонде, дочери принца Салернского

— Боккаччо рассказывает в своей «Книге Ста новелл»[312] о принце Салернском по имени Танкред. У него была очень красивая и воспитанная дочь, мудрая и куртуазная. Звали ее Гисмонда. Отец очень сильно ее любил и не мог долго находиться в разлуке с ней. Поскольку все его торопили и настаивали на том, что ее надо выдать замуж, он с большим трудом на это согласился. Тогда ее отдали в жены графу Капуанскому, но она побыла в замужестве мало, поскольку граф умер, и отец забрал ее к себе, решив, что больше не будет отдавать ее замуж. Девушка была отрадой отца на склоне его лет, но знала, что красива и ее молодость расцветает. Полагаю, ее не очень радовало то, что она так растрачивает молодость без мужа, но воле отца перечить не осмеливалась. Гисмонда часто бывала на приемах вместе с отцом и приглядела среди придворных молодых людей дворянина, который более всех других (а вокруг было много рыцарей и благородных мужей) показался ей красивым, куртуазным и во всех отношениях достойным ее любви. Говоря коротко, очарованная его манерами Гисмонда решила скрасить свою молодость весельем и утолить пыл своей чувственности в утехах с этим юношей. Однако перед тем как открыть ему свои чувства, она долго изучала, сидя за одним столом с ним, нравы и манеры молодого человека, которого звали Гвискардо. Чем больше она обращала на него свое внимание, тем более идеальным казался он ей во всем. Поразмыслив достаточно, она пригласила его к себе и сказала ему так: «Гвискардо, друг мой, доверие, которое я питаю к вашей доброте, порядочности и благородству, побуждает и позволяет мне открыть вам некоторые секреты, которые касаются меня и которые я не открыла бы никому другому. Но прежде, чем довериться вам, я хотела бы, чтобы вы поклялись, что никогда и никому вы их не откроете и не передадите». Гвискардо ответил: «Моя госпожа, не сомневайтесь, никогда никому я не передам то, что вы мне скажете, клянусь моей порядочностью». Тогда Гисмонда сказала ему: «Гвискардо, я хочу, чтобы ты знал, что моя радость заключается в том, что я люблю и хочу любить одного дворянина. Так как я не могу свободно поговорить с ним, и у меня нет человека, через которого я могла бы передать то, что я хочу, то прошу тебя стать посланником нашей любви. Но смотри, Гвискардо, я тебе доверяю больше всех, в твоих руках моя честь, она тебе доверена». Тогда Гвискардо встал на колени и сказал: «Моя госпожа, я хорошо знаю, что в вас столько благоразумия и порядочности, что вы никогда не захотели бы совершить что-то недостойное. Я благодарю вас смиренно за то, что вы доверяете мне более, чем кому-либо другому и изволите открыть секрет ваших помыслов. Вы можете приказывать мне, драгоценнейшая госпожа, все, что послужит вашему удовольствию. Без тени сомнения, я душой и телом готов слушаться ваших добрых приказов и прилагать все силы к их исполнению. Вместе с тем я готов скромно служить тому, кто имеет счастье быть любимым дамой столь редких качеств, как вы, поскольку, по правде говоря, он предмет высокой и благородной любви». Когда Гисмонда, желавшая его испытать, услышала такие мудрые речи, то взяла его за руку и сказала: «Но, Гвискардо, знаешь ли ты, что ты и есть тот, кого я избрала своим единственным другом и с которым хочу я познать всю радость, ведь мне кажется, что благородство твоих намерений и добропорядочность, которой ты исполнен, делают тебя достойным принять такую высокую любовь?» Юноша очень обрадовался этому и смиренно ее благодарил. Говоря кратко, их отношения продолжались долго до того, как кто-либо о них узнал. Но Фортуна, завистливая к их утехам, не пожелала дольше терпеть радости двух влюбленных и обернула их счастье в горькую печаль, и сделала это самым необычным образом. Одним летним днем Гисмонда прогуливалась в саду со своими подругами. В то время ее отец, который радовался только, когда находился рядом с нею, зашел в ее в спальню, чтобы поговорить с нею и развеяться, но увидел, что ставни закрыты, гардины над кроватью опущены и никого нет. Он подумал, что она спит и не захотел ее будить, прилег на диван и сам уснул крепким сном. Гисмонда, нагулявшись в саду, пришла к себе в спальню и легла на кровать, будто бы собравшись спать. Всех служанок она отправила из покоев и приказала им закрыть дверь, а ее отца ни она, ни служанки не заметили. Когда она осталась одна, то встала с кровати и пошла за Гвискардо, который был закрыт в одной из гардеробных, и привела его в спальню. Когда влюбленные, думая, что они одни, стали беседовать за занавесками кровати, принц проснулся и понял, что его дочь находится с мужчиной. Он так расстроился, что хотел броситься на этого мужчину, но с трудом смог сохранить благоразумие и не подвергнуть опасности репутацию дочери. Поэтому он взял себя в руки и рассмотрел, кто же это такой. После этого он вышел из спальни так, что они не услышали. Влюбленные побыли вместе какое-то время, а потом Гвискардо ушел. Но принц, приказавший следить за ним, сказал схватить его и посадить в темницу. Затем он пошел к дочери и наедине с ней в ее спальне, с глазами полными слез и печалью в лице, стал говорить ей так: «Гисмонда, я думал, что моя дочь среди женщин самая красивая, целомудренная, мудрая, и я тем более удручен и разгневан, потому что никогда не смог бы подумать обратное. Ведь если бы я не увидел собственными глазами, никто не смог бы заставить меня поверить, что ты можешь воспылать любовью к мужчине, не будучи за ним замужем. Но теперь я уверен, что это случилось, и печаль будет мучением всей моей старости и тех немногих дней, которые мне осталось прожить. Мой гнев усиливается еще и потому, что я считал, будто твои вкусы должны соответствовать тому кругу, в котором ты родилась, а я вижу обратное. Ты избрала наихудшего из моих приближенных, а ведь для подобных целей ты могла выбрать намного более достойного из множества тех, кто бывает при моем дворе, и не соблазняться Гвискардо, которого я заставлю дорого заплатить за мою