Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1 - Монах Симеон Афонский

Прощаясь с родителями, мы оставили им запас круп, муки и других продуктов. Добрый отец Анастасий, заведующий издательством, пообещал, вместе со своей отзывчивой помощницей, заботиться о наших пенсионерах. Заботливый благочинный пообещал следить за тем, чтобы родителей, особенно в зимний период, исповедовали и причащали лаврские иеромонахи. Мой отец за зиму очень подружился с сотрудниками отдела кадров и бухгалтерии, где всегда радостно встречали его приход. Любимым местом его церковного утешения являлась рака преподобного Сергия в Троицком храме. Там он часто проливал слезы, утешаемый благодатью преподобного. В келье батюшки он также всегда находил ласковый прием, что было его вторым утешением. Мы договорились с отцом писать друг другу письма, и я дал обещание, что буду навещать его раз в год, если у него будет в порядке здоровье. В случае, если отец разболеется, я пообещал ему оставить горы. Расставаясь, он не скорбел и, кажется, находился в хорошем расположении духа. Таким я запомнил на прощание своего старичка, не ведая, что впереди меня ожидают долгие годы разлуки с ним и со старцем.

Итак, держа в руках билеты на поезд Москва – Сухуми, сразу после Пасхи мы с отцом Пименом, пыхтя, затащили в купе свои вещи. Проводники ошеломленно смотрели на огромное количество багажа. Некоторые сумки нам пришлось уложить в проходе между нашими полками. Духовные чада, прослезясь, провожали архимандрита. Последние сумки, которые мы чуть было не забыли на перроне, они забросили в тамбур, когда поезд уже набирал ход. Со мной осталась болезнь и мучительный удушающий кашель, который забирал все силы и приводил в отчаяние своей безнадежностью. Такое состояние не давало никаких шансов на исцеление. Я уже не надеялся выздороветь и уезжал из Москвы с готовностью покориться судьбе и умереть в горах, но только не в больнице.

Где-то на подъезде к Сухуми мне стало значительно лучше. Болезнь совершенно исчезла, и я от радости выбросил все свои лекарства и трубки, в которые дышал. Они уже больше не были нужны, так как кашель прошел сам собой. В восторге мое сердце благодарило Господа и всех людей, помогавших мне вернуться в родные горы, особенно любимого батюшку. В окне вагона плескалась и шумела синева весеннего моря, в противоположном окне молодая зелень проносящихся мимо буков и грабов звала к себе свежими и пряными запахами густого леса.

На привокзальной площади нам удалось договориться с водителем небольшого грузовика, и вскоре мы уже выгружались у дома диакона. Матушка выбежала радостная и, вытирая платком слезы, начала обнимать нас, как родных сыновей. Сообща мы распределили привезенный груз. Часть вещей, предназначенных для хозяев дома, передали им в руки, часть груза отложили для пустынников, остальное упаковали для Псху, где нас ожидала новая и неведомая жизнь.

Чем больше мы сближались с этой богобоязненной сухумской четой, тем больше приоткрывались различные интересные обстоятельства их духовного пути. К этим гостеприимным людям много лет подряд ездили старцы Лавры, в том числе и отец Кирилл. В шестидесятые годы отцы Глинской пустыни, после закрытия обители, перебрались на Кавказ, в Абхазию, и подвизались в горах. У старца Серафима Романцова матушка Ольга была одним из многочисленных его чад. Если остальным сестрам отец Серафим благословил пустынножительство, то Ольге и Григорию духовный отец дал послушание служить Господу странноприимством, принимая всех пустынников и паломников и обеспечивая их кровом и едой.

Периодически навещая монахов, матушка некоторое время подвизалась вместе с сестрами рядом со старцем в горной пустыне. Но затем случилось так, что она захворала, испытывая сильные боли в животе. Ее срочно отвезли в больницу и сразу положили на операционный стол. Вскрытие показало полную запущенность болезни и невозможность операции.

– Зашивайте! – махнул рукой хирург. – Она до утра не дотянет!

На утреннем обходе он спросил:

– А как больная? Уже умерла?

– Нет, живая! – ответила медсестра.

– Как живая? Не может быть! – изумился доктор.

Обследовав больную, он поразился:

– Действительно, все в порядке! Это очень странно… Немедленно отправьте ее на операционный стол!

Теперь уже запротестовала матушка, решительно потребовав отвезти ее домой.

– Снова резать меня ни за что не позволю! – твердо заявила она.

Несмотря на пререкания и скандал с главным врачом, больную увезли домой. Она постепенно поправилась, встала на ноги и служила пустынникам и паломникам чем могла. К этому времени, с благословения старца Серафима, ее муж Григорий был рукоположен в диаконы в сухумском соборе. Так матушка осталась жива, благодаря Бога, совершенно не ведая, что у нее внутри и как она живет.

Отец Серафим перед своей благодатной кончиной передал духовных чад отцу Виталию, выдающемуся подвижнику нашего времени, в будущем архимандриту. Будучи в юности странником, которому приходилось ночевать даже в сугробах, а затем став трудником в Троице-Сергиевой Лавре и подвизаясь в самоотречении и молитве, он постоянно искал места для молитвенного уединения, прячась для этого в нетопленых сырых помещениях или в кабинах насквозь промерзших грузовиков монастыря. Такая ревностная жизнь закончилась туберкулезом легких, который быстро перешел в последнюю стадию. По благословению Глинских отцов отец Виталий уехал к кавказским пустынникам умирать. Так как неизбежная скорая смерть была уже заведомо предсказана врачами, подвижник не щадил себя в служении братьям и отцам.

Вопреки диагнозу докторов, все произошло совершенно наоборот. Монах не только полностью