Сесилия - Фанни Берни
– Помилуйте, сударыня, – воскликнула миссис Белфилд, которая все это время усердно мела пол перед очагом, вытирала грязь со стола и разглаживала свою косынку и фартук, – девчонка чуть не задушила вас. Генни, чего пристаешь?
– Мисс Беверли милостиво простила меня, – ответила Генриетта. – Я так изумилась, увидев ее, что едва опомнилась.
– У девиц, сударыня, в обычае обниматься при встрече, пока мужей себе не сыщут, – промолвил мистер Хобсон. – А после, смею уверить, они оставляют эту привычку. Я повидал свет и знаю, что говорю.
Сесилия досадовала, застав Генриетту в подобном обществе, но та как будто не понимала выразительных взглядов гостьи, говоривших, что она желала бы остаться с подругой наедине.
– Ах, сударыня, – воскликнула миссис Белфилд, – вы, верно, слыхали про моего сына? Сбежал! И никто не знает куда! Уехал из того господского дома, где мог бы жить припеваючи, и пошел скитаться по белу свету!
– Неужели? – сказала Сесилия, которая, увидев Белфилда в Лондоне, думала, что он опять дома, с семьей. – И он не сообщил, куда отправился?
– Нет, сударыня, – ответила миссис Белфилд.
– Мне, право, очень жаль, но не сомневаюсь, что вскоре вы о нем услышите, – сказала Сесилия. Решив, что поговорить с Генриеттой наедине уже не удастся, она встала, собираясь уходить, но задержалась в передней, спрашивая у мисс Белфилд, когда они смогут увидеться без посторонних, и в этот момент в дверь постучал какой-то ливрейный лакей. Он осведомился, тут ли живет миссис Белфилд, и, получив утвердительный ответ, спросил, не здесь ли сейчас мисс Беверли.
Удивленная Сесилия подошла к нему и назвала себя.
– Я, сударыня, приходил с сообщением для вас к мистеру Монктону, на Сохо-сквер, но никто не знал, где вы, а мистер Монктон сам вышел, чтобы поговорить со мною. Он сказал, что вы можете быть только здесь, и направил меня в этот дом.
– А от кого сообщение, сэр?
– От достопочтенного мистера Делвила с Сент-Джеймс-сквер, сударыня. Он желает знать, будете ли вы дома в субботу утром, послезавтра, и можете ли пригласить к себе мистера Бриггса ровно в полдень, так как он не сможет пробыть у вас более трех минут.
Сесилия сухо ответила, что будет на Сохо-сквер в указанное время и пригласит мистера Бриггса. Лакей ушел, а Генриетта сказала, что, если Сесилия сможет прийти как-нибудь утром, она попробует устроить так, чтобы они были одни, и прибавила:
– Я бы так хотела снова повидать вас, ведь я очень несчастна и никому не могу рассказать об этом! Ах, мисс Беверли! Вы, у которой так много друзей, не знаете, как это тяжело – не иметь их вовсе! Но странное исчезновение моего брата почти разбило нам сердца!
Сесилия хотела утешить ее и намекнуть, что он жив-здоров, но речь ее была прервана внезапным появлением мистера Олбани. Генриетта обрадовалась его приходу и спросила, почему его так долго не было, но тот не ответил, удивленный присутствием Сесилии, и воскликнул, обращаясь к ней:
– Почему ты подвела меня? Почему пригласила к себе, а сама сбежала?.. Вероломная обманщица! Тщеславная, пустая лгунья!
– Не торопитесь презирать меня, – возразила Сесилия. – Если я не сдержала обещания, то не из прихоти, но по причине большого горя. Но скоро… Нет, я уже в вашем распоряжении, если у вас есть для меня указания. Приходите ко мне, я живу у мистера Монктона на Сохо-сквер, – сказала Сесилия, торопясь к портшезу, чтобы поскорее закончить разговор, явно возбуждавший изумление слуг и уже выманивший из гостиной мистера Хобсона и миссис Белфилд. Она послала Генриетте воздушный поцелуй и приказала носильщикам доставить ее домой.
Ей было непросто сдержаться и не рассказать о Белфилде, когда она увидела, как тревожатся за него мать и сестра. Но, ничего не ведая о его намерениях и понимая, что он скрывает свое местонахождение, она побоялась вмешиваться не в свое дело и постановила, что будет разумнее молчать, пока ей не станет известно о его планах, однако решила попросить мистера Монктона, чтобы он разыскал Белфилда и сообщил ему о беспокойстве родных.
Этот джентльмен, когда Сесилия вернулась в его дом, находился в незавидном душевном состоянии. Обнаружив за чаем отсутствие девушки, он едва смог скрыть досаду. Впрочем, зная, как мало у нее знакомых в столице, вскоре пришел к выводу, что она, должно быть, поехала к мисс Белфилд, но, не довольствуясь тем, что послал вдогонку лакея мистера Делвила, тайно отправил и своего доверенного, чтобы тот расспросил о мисс Беверли у Белфилдов. Однако, хотя слуга уже вернулся и мистер Монктон знал все наверняка, его тревога не проходила. Он уповал на то, что Сесилия едва ли вздумает затевать что-либо втайне от него.
Она сообщила, где была, рассказала о случайной встрече с Белфилдом, о беспокойстве его родных и намекнула, что хорошо бы дать ему знать, что за него волнуются. Мистер Монктон, желая ей услужить, тотчас отправился на поиски и, вернувшись к ужину, поведал, что выследил его через книгопродавца, которому не удалось отвертеться от ловких расспросов, и пригласил на Сохо-сквер к завтраку на следующий день. Он застал Белфилда за письменным столом, в прекрасном расположении духа. Тот некоторое время отнекивался от приглашения, ссылаясь на свой костюм: вся его одежда, кроме единственного кафтана, который был на нем, находилась в доме матушки, но, когда мистер Монктон высмеял его за то, что он до сих пор не избавился от некоторого щегольства, Белфилд весело возразил, что пережитки оного скоро будут уничтожены, и обещал снова начать посещать дом мистера Монктона.
– Я не сообщил ему о тревогах его близких, – продолжал мистер Монктон. – Мне показалось, что из ваших уст это прозвучит более веско.
Сесилия была благодарна мистеру Монктону за то, что он выполнил ее просьбу, и предвкушала, какое удовольствие доставит Генриетте возвращение любимого брата. Затем она послала мистеру Бриггсу доставленную от мистера Делвила записку и с удовлетворением получила от него согласие явиться на назначенную встречу.
Глава III. Дружеский разговор
На следующее утро, когда все семейство завтракало, явился Белфилд.
Войдя в комнату, он густо залился краской, устыдившись последствий своего обнищания и изменившегося вида. Мистер Монктон принял его с сердечностью, а Сесилия, видевшая, что философия вступила в противоречие с самолюбием, заставила себя улыбаться. Мисс Беннет держалась незаметно, как и всегда, а леди Маргарет, не терпевшая друзей своего мужа, сегодня была неучтива не более, чем обычно. Тем не менее Белфилда задело ее грубое
