Голые среди волков - Бруно Апиц
Райнеботу вдруг припомнился вчерашний эпизод с Цвайлингом. Тот открыл дверь, растерянно остановился на пороге, потом смущенно поздоровался и ушел.
Райнебот присвистнул и сунул записку в карман. Позже он показал ее Клуттигу. Тот тоже перечитал ее несколько раз, но ничего не понял. Он закрыл воспаленные глаза, и толстые стекла его очков блеснули.
– Что скажешь насчет подписи? – спросил Райнебот, развалившись в кресле.
– Чей-то донос, – недоуменно ответил Клуттиг.
– Заключенного?
– Кого же еще?
Райнебот улыбнулся с сознанием своего превосходства.
– Цвайлинга! – сказал он и неторопливо поднялся, взяв у Клуттига записку. – Хорошо, что теперь тебе поздно идти к коменданту, а то бы они по тебе славно проехались…
И внезапно перешел на резкий тон:
– Это написал Цвайлинг и никто иной! – Недоумевающее лицо Клуттига раздражало Райнебота. – Ну как ты не понимаешь? Дело совершенно ясное. Этот чертов олух спутался с коммунистами, а теперь у него полные штаны.
Клуттиг старался уследить за ходом мысли догадливого юнца. Тот заложил левую руку за спину и сунул большой палец правой руки за борт кителя. Так он шагал взад и вперед, и слова его были полны цинизма.
– Не угодно ли господину гауптштурмфюреру сравнить сообщение высокочтимого ВКВ[7] с передачей англичан? – Он остановился перед Клуттигом и, повысив голос, продолжал: – Тогда бы ты увидел, мой милый, что американцы наступают от Оппенгейма. Они уже под Ашаффенбургом. Угодно взглянуть на театр военных действий? – С насмешливой любезностью Райнебот указал на висевшую на стене карту. – Направление удара – Тюрингия! Ну, так как? Не будем обманывать себя, господа, как говорит наш дипломат. – Он с довольным видом прошелся и взглянул на безмолвного Клуттига: – Так вот, прошу вас, господин помощник начальника, сопоставьте факты!
Клуттиг, по-видимому, начал что-то соображать.
– Ты хочешь сказать, что Цвайлинг подъехал к коммунистам, чтобы в случае чего…
– Весьма проницательно! – усмехнулся Райнебот. – Каждый на свой лад. Все может пойти быстро, даже очень. За неделю – от Ремагена до Франкфурта! Сам можешь подсчитать, когда они будут здесь… А теперь послушай, какие выводы делаю из фактов я. Этим жиденком они окрутили Цвайлинга. «Господин гауптшарфюрер, посмотрите разок сквозь пальцы! Если обстановка переменится, мы поступим так же!» Верно? – Райнебот не стал ждать ответа Клуттига и ткнул пальцем в воздух. – Кашу заварил Гефель, он из их организации. Итак, кто стоит за всей историей? Подпольная организация! Усек? Надо схватить Гефеля и поляка в придачу, как его там?
Теперь Клуттиг понял. Он с возмущением подбоченился.
– А что сделаем с Цвайлингом?
– Ничего, – ответил Райнебот. – Возьмем Гефеля и этого самого поляка – и конец нити у нас в руках. Долговязый осел будет еще рад помочь нам разматывать клубок.
Клуттиг поглядел на него с нескрываемым восхищением.
– Ну и бестия же ты!
Восторженное признание его проницательности пришлось тщеславному юнцу по душе. Он побарабанил пальцами по борту кителя.
– Мы займемся этой историей сами, без нашего дипломата, скорее даже – пойдем против него. Надо действовать с умом, господин гауптштурмфюрер, с умом! Дело-то может и провалиться. Я уже говорил тебе и повторяю: если бить, то уж по-настоящему, понятно? Мы можем позволить себе только один удар, и он должен попасть в точку. – Райнебот подошел к Клуттигу вплотную и внушительно сказал: – Только не вздумай делать глупости. Об организации – ни слова, она не существует, понятно? Речь идет только о еврейском ублюдке, уразумел?
Клуттиг кивнул и доверился мудрости Райнебота. Тот не желал терять ни минуты и решительно надвинул на лоб фуражку.
– Идем!
Они рванули дверь и быстро вошли на склад. В замок был вставлен ключ. Райнебот запер дверь.
Заключенные, работавшие у длинного стола, растерянно обернулись. Кто-то из них крикнул:
– Смирно!
Все стали навытяжку. Гефель, которого команда «смирно» застала в канцелярии, оторопел, увидев помощника начальника лагеря с Райнеботом. Он поспешно вышел и по привычке отрапортовал:
– Команда вещевого склада за работой!
Райнебот, держа палец за бортом кителя, прокартавил:
– Пусть построятся!
Гефель громко передал приказ по всем помещениям. В голове у него был сумбур. Со всех сторон сбегались заключенные и торопливо строились в две шеренги. Клуттиг спросил, где Цвайлинг.
– Гауптшарфюрер Цвайлинг еще не приходил, – доложил Гефель.
Ага, подумал Рейнбот, да парень уклоняется.
Наступила зловещая тишина. Заключенные стояли, не шевелясь, и смотрели на Клуттига и Райнебота, которые не произносили ни слова. Первые, самые напряженные мгновения после прихода эсэсовцев пронеслись, как хищные птицы, над головами заключенных, предвещая беду. Наступившая тишина, казалось, окаменела.
Клуттиг подал Райнеботу знак, и тот быстро направился в правый дальний угол склада. А пока что Клуттиг, присев на длинный стол, болтал ногой. Пиппиг с Кропинским стояли рядом в задней шеренге. Пиппиг незаметно ткнул кулаком поляка. В первой шеренге стоял Розе. Его откровенно испуганная физиономия заметно выделялась среди хмуро-сосредоточенных лиц других заключенных. Гефель, замыкавший, как обычно, первую шеренгу, лихорадочно размышлял. Сердце его заколотилось чаще, и он отчетливо слышал биение пульса на шее. Но думал он не о ребенке, а о пистолете «вальтер» калибра 7,65 мм. Кроме Гефеля, никто не знал про тайник, где он хранится.
Ему вдруг пришла на память старая детская игра с поисками спрятанной вещи, и он возликовал: «Холодно, холодно, холодно!» Он мысленно осматривал тайник с оружием, прикидывал, можно ли его обнаружить, и вспоминал, как он мальчиком радовался, когда спрятанную им вещь, несмотря на усердные поиски, никому не удавалось найти.
«Холодно, холодно, холодно!» Он совсем успокоился, тягостное тиканье пульса утихло, волнение улеглось. Теперь он даже искоса наблюдал за Клуттигом, который сидел на столе, постукивая пальцами по колену. Эсэсовец коварно оглядывал неподвижно стоявших, фиксируя каждое лицо; заключенные смотрели прямо перед собой. Царило то парализующее напряжение, которое ежеминутно могло взорваться. Прошло довольно много времени, пока возвратился Райнебот. На его лице блуждала насмешливая улыбка, брови были подняты.
– Пусто! – лаконично изрек он.
Клуттига захлестнула волна ярости. Он соскочил со стола.
– Гефель, вперед!
Гефель вышел из шеренги и остановился в двух шагах перед Клуттигом. Но тот смотрел не на него, а рыскал глазами по заключенным.
– А ну, где тут польская свинья Кропинский? Ко мне!
Кропинский медленно двинулся с места, прошел между рядами и встал рядом с Гефелем. Райнебот подрагивал коленкой. Розе стоял, оцепенев, и изо всех сил старался не сгибать ног, которые сделались словно ватными. Лица заключенных были жестки, сумрачны, неподвижны. Пиппиг переводил взгляд с Клуттига на Райнебота.
Клуттиг задыхался от бешенства. Голова его словно одеревенела. Он пытался овладеть собой.
– Где ребенок? – зловеще прошипел он сквозь зубы.
Кропинский от волнения проглотил
