Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин
В редакции Татьяна села составлять авансовый отчет о командировке. При этом подумала, что была права, когда отказывалась от поездки. То, что она выяснила, прокатав редакционные деньги и убив два дня личного времени, можно было узнать и без командировки. Надо было просто послать анонимку в леспромхоз и подождать официальный ответ. Но Тутышкин не хотел об этом даже слышать. А может, не хотела Светлана?..
Татьяна машинально потянула к себе свежий номер «Северной звезды» и стала просматривать заголовки публикаций. На второй полосе ей бросилась в глаза заметка с крикливым названием: «Избила ребенка». Но более всего ее удивило то, что написала заметку не Светлана Ткаченко, а секретарь-машинистка Наталья Холодова. Наталья изо всех сил рвалась в журналистику, уже два раза пыталась поступить в университет, но проваливала экзамены. «С чего бы это разбирать конфликт послали Наталью?» — подумала Татьяна, и у нее неприятно заныло под ложечкой.
Она прочитала заметку и отложила газету в сторону. В заметке рассказывалось о том, что воспитательница детского сада Анна Павловна Снеткова избила трехлетнего Павлика Нагишина. Татьяна хорошо знала предысторию события.
Несколько жительниц Андреевского написали в «Приобскую правду» письмо о том, что председатель райпищекомбината Нагишин изобрел местную бормотуху «Клюковка». Обыкновенную клюкву стал настаивать на питьевом спирте и теперь торгует этим зельем на каждом углу. Местным властям это, похоже, выгодно, потому они не принимают никаких мер против спаивания людей. В числе подписавших была и Снеткова. Павлик воспитывался в ее группе.
Как-то он попросился на горшок. Анна Павловна помогла ребенку снять штаны, чтобы он справил малую нужду. Но вместо горшка Павлик якобы пустил струю в воспитательницу. При этом сказал: «Это тебе за папку». Снеткова не выдержала и шлепнула Павлика по голой заднице. Он упал на пол, начал пронзительно кричать и колотить ногами по голым доскам. На крик сбежался весь детсадовский персонал, нашлись заступники. Так появилось коллективное письмо. Татьяна считала, что его специально организовали. Если быть справедливым, вместе с Павликом надо бы высечь и его папу. Но у Тутышкина было другое мнение. Он вызвал Светлану и сказал:
— Вы заведуете отделом писем, вам и письмо в руки. Избиение ребенка, независимо от того, из какой он семьи, происшествие чрезвычайное.
Татьяна пыталась объяснить Светлане свою позицию. Но та ответила:
— А я считаю, что Матвей Серафимович прав. Если воспитатели и учителя будут давать волю рукам, до чего мы докатимся?
Татьяна не стала продолжать разговор, но подумала, что Светлана все же разберется в сути дела и напишет более или менее объективно. Именно из-за этого письма Светлану оставили в Андреевском, а Татьяну послали в леспромхоз. А теперь выходит, что Светлана даже не была в детском саду. Что же с ней случилось?
Татьяна позвонила Наталье и попросила зайти. Та влетела, словно на крыльях, и прямо с порога заверещала, не скрывая восторга:
— Никогда не думала, что смогу так написать! Тутышкин сказал, что на летучке обязательно отметят. Звонил Нагишин, ему статья тоже понравилась. Таких статей пять-шесть — и место литработника обеспечено. А ты как считаешь?
Татьяна пожала плечами, но тут же смекнула, что Наташку надо похвалить. Тогда она расскажет, почему в детсад не пошла Светлана. Льстивая ложь — вещь, конечно, противная, но что делать, если иначе не узнать правды?
— Что и говорить, материальчик получился хлесткий, — стараясь выглядеть как можно искреннее, сказала Татьяна. — Таких еще несколько и можно напрямую заводить разговор с Матвеем. А почему Светка-то не пошла? Ведь он ее посылал.
— А она заболела.
— Да ты что? — удивилась Татьяна. — И где же она сейчас?
— У себя сидит. Сейчас ей уже лучше. Это позавчера ее схватило, еще когда ты собиралась в аэропорт.
— И что с ней было?
— Не знаю. Отравилась, кажется, чем-то. Да ты сама с ней поговори... Я рада, что тебе понравилась моя статья.
— Я тоже, — сказала Татьяна.
Наталья ушла, и Татьяна осталась одна со своими размышлениями. Она пыталась понять, что же произошло у них с Андреем. Где возникла та маленькая трещинка, которая сейчас стремительно превращается в пропасть, отделяющую ее от мужа?..
Прошлым летом они вместе побывали в Сочи. Таня, правда, рвалась к родителям, но Андрей настоял на море. Он долго ее уговаривал.
— Отпуск бывает раз в году, — говорил Андрей. — И у меня билет бесплатный. Да и тебе пятидесятипроцентная скидка. Давай хоть раз воспользуемся льготами?
— Андрей, о чем ты говоришь? — Таня даже немного рассердилась. — Разве можно выбирать между родителями и льготами?
— Ты меня не так поняла, — он взял ее ладонь, поднес к губам и поцеловал. — Давай хоть один отпуск проведем как белые люди. Покупаемся в море, позагораем на южном солнышке. Я ни разу не был на море. А ты?
Доводы Андрея были убедительными. Тем более что Челябинск не так далеко, слетать туда можно и зимой. Пять дней без содержания Тутышкин даст всегда. А на море не бывал не только Андрей, Таня тоже его не видела.
На первых порах в Сочи все шло отлично. В санатории им дали хорошую комнату с видом на море. Ночью они открывали окно, и комната наполнялась солоноватым морским ароматом, а с моря доносился шелестящий, убаюкивающий накат волн. Таня блаженствовала. Единственной их ежедневной заботой было искупаться и позагорать на лежаках до тех пор, пока голод не погонит в столовую. Пообедав, они поднимались в свою комнату и продолжали блаженствовать в постели, а потом снова перебирались на пляж.
Но вскоре все пошло кувырком. Непонятно, где Андрей нашел Александра, тоже пилота северной авиации, правда, из Нарьян-Мара. Плечистый, рослый, броский, как и Андрей, он смотрелся великолепно. Они как бы дополняли друг друга: светловолосый Андрей и брюнет Александр. Когда Андрей знакомил его с Татьяной, Александр смотрел на нее слишком откровенно. При этом его налитые розовые губы чуть шевелились. Татьяна сразу
