Концертмейстер - Максим Адольфович Замшев
Алёнушка. Когда-то твоя.
Когда юноша получает такие письма, то, как правило, не способен проанализировать их стиль, попробовать разобраться с тем, что по-настоящему имелось в виду и побудило кого-то написать нечто подобное. Слова убивают наповал, лишают рассудка, пригвождают к позорному столбу. Всё внутри орёт: «Меня отвергли! За что?»
Арсений почти бессознательно спрятал листок в карман брюк. Никто не должен, кроме него, видеть это письмо. Даже отца нельзя посвящать во всё это. Хотя так хочется всё выложить про последние его недели, про любовь, про запретное счастье и про то, как всё это рухнуло.
Но нельзя!
Полистав газеты и ни на чём толком не остановившись, отец засобирался, сказал, что планирует сегодня проконсультировать одного аспиранта.
– Парень такой въедливый, – посетовал отец. – Но толк будет. Голова хорошая. Вместо того чтобы прохлаждаться где-нибудь на взморье, доканывает всех своей диссертацией. А тема у него построена на анализе прозы Пушкина. Вот он и решил, что лучше меня ему никто не поможет. Так что когда вернусь – неизвестно. Чую, он выжмет из меня всё.
Арсений сказал, что немного поваляется, а потом пойдёт погуляет – договорился с приятелем. Обыденный тон дался ему тяжело.
– С тем же приятелем, что и вчера? – Олег Александрович улыбнулся вполне безобидно.
– Да. – Арсений покраснел. Но что ещё ему было говорить?
– Будь только осторожен. И постарайся позвонить, если снова явишься среди ночи. И… если вымоешь посуду – буду обязан. А то я опаздываю.
– Извини, что вчера так по-дурацки вышло. Я совсем потерял счёт времени. Не думал, что так поздно уже. – Арсению сейчас было совсем не до того, чтобы объясняться по поводу вчерашнего, но отец ждал этого, и подло было бы его разочаровывать.
– Ничего страшного. Но впредь имей это в виду. Близких лучше не заставлять нервничать. Заниматься сегодня не будешь?
– Позанимаюсь. А как же… Почему спрашиваешь?
– Так просто.
Как только за отцом закрылась дверь, Арсений сел на диван и достал из кармана письмо от Лены. Перечитал его несколько раз. Нового ничего не нашлось. Сухо, деловито, определённо.
Забыть все условности, пойти сейчас к ней, сжать её в объятиях и больше не отпускать…
Он подобрал ноги под себя, упёрся лбом в колени, задумался. Течение мыслей его сейчас напоминало музыку Дариуса Мийо – нервную, не находящую покоя, в чём-то безоглядную, а в чём-то эстетски осмотрительную.
Стоп! Отец же просил вымыть посуду.
Шум воды из крана и монотонность действий на кухне чуть успокоили его.
«А я уже встретила». Про кого это она? Вряд ли про него. Про мужа? Поняла, что любит Семёна Ростиславовича и что никто ей, кроме него, не нужен? Вряд ли. Тогда что? Кто-то ещё?
Боль с новой силой зрела у него внутри, заставляла морщиться, не находить себе места, маяться, придумывать что-то и тут же отменять придуманное.
Неожиданно затрещал телефон. Арсений вскочил и помчался к аппарату. Вдруг это она? Но в трубке прозвучал другой женский голос. Катя Толоконникова.
– Привет. – Девушка игриво надавила на последний слог. – Как ты? Здоровье?
– Спасибо. Всё хорошо.
– Что-то по голосу не особо похоже, что хорошо. Не очухался ещё?
– Да вроде нормально всё. А ты как? – Арсений ощущал себя роботом.
– Ещё у бабушки. Рассказала ей про тебя. Она хочет, чтоб ты зашёл на чай. Ты как?
– Ну, не знаю даже.
– Ты чем-то занят?
– Программу новую хотел начать разбирать.
– Какой же ты всё-таки нудный! – Катерина раздражалась. – Сейчас каникулы. Каникулы! Понимаешь? Кроме занятий, ещё есть жизнь! – В слове «жизнь» она растянула гласную. – Да и невежливо отказывать пожилому человеку.
Несколько секунд Арсений соображал, кто этот пожилой человек. Не Катя же! А… её бабушка… как всё это не вовремя! Как ни к чему!
– Ладно. Говори адрес.
– Карла Маркса, тридцать девять. Подъезд второй, квартира двадцать девять.
«Почему бы не проветриться?» – Все мысли Арсения сейчас были слабы.
День тогда выдался лёгким, почти невесомым. Небо, идеально ровное и чистое, восхищало. Арсений пошёл вкругаля по набережной, чтобы не проходить поворот на Чапаева.
Во дворе Нахимовского училища фиолетовыми пятнами цвела и трепетала сирень.
Катя прохаживалась у подъезда. Завидев Арсения, она замахала ему рукой. Девушка вся сияла.
– Ну, выглядишь совсем неплохо. – Она чуть наклонила голову вправо, будто с такого угла могла лучше оценить внешний вид юноши. – Не догадался, конечно, ни цветочков купить, ни чего-нибудь к чаю. Ни книжечки редкой не принёс. Ладно! Будем учить тебя хорошим манерам…
Алкоголь задружился с Арсением не сразу, но крепко, претендуя на неразлучность. Да, он выпивал, и не раз, водку с Леной, да, он напился до тошноты, переживая, что Лена не позвонила, но всё это было не всерьёз, случайно, не навсегда.
А в тот прозрачный день алкоголь подобрался к нему близко, проявил такую приятственность и доказал такую незаменимость, что на какое-то время принудил Арсения не представлять своей жизни без себя.
Катина бабушка, классическая питерская интеллигентка, занимала большую, с широкими коридорами и огромной кухней, двухкомнатную квартиру во втором этаже старого дома. Когда он вошёл, она восседала в кресле и с достоинством курила, изящно стряхивая пепел в громоздкую стеклянную пепельницу. Неизвестно, как Катя его представила, но бабушка была с Арсением подчёркнуто мила, рассказывала что-то, как ей казалось, занимательное и потчевала не только чаем с домашними ватрушками, но и клюквенной наливкой собственного приготовления. Выпив первую, сладенькую, рюмку, он испытал то, что опытные люди называют «эффектом опохмелки». Всё раздёрганное в нём стремилось к норме, а внутри созревала странная смутная сила.
Он увлёкся разговором, не замечал, что уже говорит большей частью сам, а бабушка с внучкой только кивают и поддакивают. Потом они вышли с Катей на улицу и встали в ожидании трамвая, почему-то взявшись за руки. От руки девушки ему передавалось сухое тепло.
– Куда теперь? – спросила Катя.
В трамвае все места были заняты, и они встали рядом, схватившись за поручни.
– В смысле? – удивился Арсений.
– Что значит «в смысле»? Ты кавалер, я дама. Куда ты меня пригласишь?
– Можем ко мне зайти. Познакомлю с отцом. – Алкоголь добавлял Арсению надрывной искренности, развязывал язык, но не отнимал у него простодушия. Он совсем позабыл, что отца ещё не может быть дома.
– Не смеши. Мы же не жениться собираемся. Дурачок! Ладно. Предлагаю вот что. Есть тут одно место. Там сегодня собирается неплохая компания. Будет знакомый тебе Дэн и кое-какие его друзья, которых ты ещё не видел. Весьма забавные личности, скажу я тебе. Правда, придётся ещё выпить. Трезвенников там не
