Глубокая печаль - Син Кёнсук

Когда она выбралась с праздника, Сэ нигде не было. Ынсо поискала его на поднимающейся к вершине тропинке, дошла до самого поворота, но так и не нашла. Заметив, что из праздничного дома выходят жених и невеста, окруженные толпой гостей, Ынсо поспешила пройти дальше вверх по дорожке. На горной тропинке почти никого не было, и создавалось впечатление, что все люди собрались на свадебной церемонии. Было тихо, и только осенние деревья в буйстве разноцветья изредка шумели сухой листвой.

«Где же он?»

Ынсо шла по тропинке, отряхивая с лица и губ падающие листья. Пронизывающая боль шумом листвы проникала до самой глубины сердца и подкатывала к горлу. Ынсо вспомнила: когда-то, точно так же, она поднималась по горной дорожке и, точно как сейчас, ощущала одиночество, когда-то давно-давно…

Ынсо опустила голову.

Это случилось в Кёнчжу по дороге на гору Намсан – в ее воспоминаниях опять был Ван. Она страдала, а он быстро шагал впереди, не замечая ее. Хотя он иногда и останавливался, чтобы подождать, но, как только Ынсо догоняла его, сразу поворачивался к ней спиной и продолжал свой путь в гору. Ей было неприятно идти сзади Вана, она изо всех сил старалась сократить расстояние между ними, но, догоняя, снова видела только спину. Чем дальше они поднимались в горы, тем насыщеннее становился лесной запах, тем больше она задыхалась при виде спины Вана.

«Где же он?» – торопливо шагала Ынсо.

Хотя листва деревьев была такой яркой, горы становились все угрюмее и тяжелее. Только безмолвные тени сопровождали ее.

Она поднялась повыше, но Сэ так и не было видно.

Одни скалы лежали, другие стояли на горном хребте. С порывом ветра сухие листья кружились над ними, а потом с шумом скатывались, как по горке, вниз и скапливались высокими кучами в низинах.

Ынсо перешла горное ущелье, остановилась на скале и прокричала: «Сэ! Где ты?!» Зов Ынсо подхватило эхо, но тут же вернулось к ней ни с чем. Она снова позвала, но в ответ опять раздалось только глухое эхо, и она без сил опустилась на скалу.

«Неужели клены могут быть такими красными? Как точно кто-то сказал, что осень разрисовывает горы так, что кажется, будто они пылают».

В низинах ущелий деревья действительно полыхали кроваво-огненными оттенками. Ынсо запрокинула голову и посмотрела ввысь – наверху ущелья тоже все пылало. Откуда-то из-за красноты деревьев вспорхнула неизвестная птица, хлопая крыльями, полетала и тут же затерялась в зарослях. Откуда-то сверху покатился камень и плюхнулся в горный ручей.

Ынсо легла на скалу. Между багровыми деревьями раскинулось синее-синее, будто васильково-синее, небо.

Река, в которую упала машина Хваён, тоже была синей-синей. Ынсо стояла рядом, когда из этой васильковой реки доставали машину, и только плакала и плакала. Но она только думала, что плакала, на самом деле она рыдала без слез.

Ынсо задумалась: «Как живет после свадьбы мужчина Хваён?»

Как-то раз Хваён поведала ей: «Мы часто плакали. Если в тот момент дома было неудобно плакать, то мы садились в машину, ехали куда подальше и плакали в дороге, а когда уже не было сил сдерживать плач ни ему, ни мне, останавливались на время, и, кто первый успокаивался, тот садился за руль. Наверное, в нашей стране не осталось ни одной дороги, скоростной или обычной, по которой бы мы не проехали не плача».

Слезы вновь покатились из уголков глаз, и вдруг кто-то вытер их платком. Это был Сэ. Ынсо тут же поднялась:

– Где ты был?

– Где, где… я шел за тобой еще с самой свадьбы… Откуда тебе знать – поднялся я в гору или спустился, – зачем было тебе так далеко подниматься, да еще и без отдыха?

– Но почему тогда ты не отвечал, когда я звала тебя?

– Хотел знать, до каких пор ты будешь меня звать, если я не отвечу.

Молчание.

Ынсо и Сэ спустились со скалы и снова стали подниматься в гору. На горных вершинах деревья окрасились первыми. Внизу листва еще горела яркими красками, а наверху постепенно начинала опадать. Хотя ветра и не чувствовалось, листья на деревьях мелко дрожали.

– Почему ты плакала?

– Потому что ты не отвечал мне.

– Я?!

– А кто же тогда? Кто тут еще есть, кроме нас двоих?

Сэ засмеялся. Ынсо помнила, что она плакала из-за неба – небо было похоже на ту реку – реку Хваён, – и она улыбнулась вместе с Сэ:

«Да, вот так и надо жить, как сейчас. Иногда надо прятать свои чувства или заменять другими. Именно так и надо жить».

Сэ обнял Ынсо за плечи:

– А мне сейчас хорошо.

– Почему?

– Правда, что здесь никого нет, кроме нас двоих?

– О чем ты?

«Да, на самом деле, и о чем это я сейчас?» – подумал Сэ и еще крепче обнял Ынсо. Частенько, когда они были наедине, Сэ чувствовал, что они не одни: все время рядом с Ынсо были Ван или Хваён, а иногда и ее брат Ису.

– Уже три часа. Ты не хочешь чего-нибудь съесть? Может, хватит подниматься и пора пойти пообедать вон туда?

Сэ указал рукой на многовековой раскидистый дуб на вершине горы слева от них, под которым, как бы спускаясь с горы, замешкалась и остановилась на полпути полукруглая скала.

– А как же подъем? – Ынсо кивнула в сторону вершины.

– Ну и что? – сказал Сэ и поглядел на скалу. – Неужели обязательно надо на нее подниматься? Где мы остановились, там и вершина. Можно будет подняться и после обеда, если очень захочется.

В горах осень короткая. Они расположились на скале и съели роллы, которые приготовила на обед Ынсо. Сэ прилег на ее колени и задремал. Ынсо наклонила голову к голове Сэ и тоже моментально заснула. Время пролетело незаметно, и, когда она открыла глаза, вокруг уже смеркалось. Сэ все еще лежал с закрытыми глазами, и Ынсо притронулась к нему.

– Открой глаза! Темнеет. Надо скорее спускаться вниз.

– Уже? – Сэ поднялся и спросонья, недоумевая, стал оглядываться по сторонам.

– Ну что ты медлишь? Вставай быстрее.

– Я так сладко спал. Даже сон видел.

– Сон?!

– Ага.

Ынсо собрала рюкзак и повесила на плечи Сэ. Заметив, что он все еще не отошел ото сна, потерла его щеки:

– Какой сон ты видел?

Ынсо подтолкнула немного задумавшегося о сне Сэ, чтобы он спустился со скалы на горную тропинку. Он достал из