Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин
Батурин хорошо знал Муравленко. Первое нефтегазодобывающее управление в Среднесибирской области создавал Виктор Иванович. Они вместе с ним летали на Юбилейное месторождение, прикидывали трассу будущего нефтепровода. До назначения в Тюмень Муравленко был начальником объединения «Куйбышевнефть». Батурин знал, что он и сейчас ревниво следил за работой своих бывших подопечных. Поэтому спросил:
— Виктор Иванович, вам случайно не знакома такая фамилия — Остудин?
Муравленко какое-то время помолчал, склонил голову, потрогал высокий открытый лоб ладонью.
— Нет, не слышал.
— В «Куйбышевнефти»?
Виктор Иванович слегка прищурился, напрягая память, и сказал:
— Знал я там парня с такой фамилией, он работал в одном из нефтегазодобывающих управлений. Буровик. Предлагал создать четырехвахтовые бригады. Настырный такой. Я тогда не придал этому значения. А в Тюмени мы этот метод попробовали и сейчас бурим на бригаду по сто тысяч метров проходки в год. А почему ты о нем спрашиваешь?
— У меня к нему личный интерес. Но за добрые слова большое спасибо.
В обком Батурин пошел уже с твердым намерением отстаивать кандидатуру Остудина. Если о человеке помнит Муравленко, никакой другой рекомендации для него не надо. Но Колесников снова резко возразил. На этот раз по другой причине:
— Ведь ему всего тридцать два. Пацан еще. А ты его двигаешь на начальника экспедиции.
— Раньше в таком возрасте люди руководили отраслями, — не согласился Батурин. — Становились министрами, вернее, наркомами.
— Это раньше, — Колесников с усмешкой посмотрел в глаза Батурину. — Сейчас карьеру начинают делать в семьдесят.
— Пока Остудин дорастет до министра, ему как раз столько и будет, — сказал Батурин.
Он, конечно, понимал, что, назначая Остудина начальником экспедиции, в какой-то мере все же рискует. Случись что, первый спрос будет с него, Батурина. Но в геологии без риска не бывает. Не зря нефтеразведчики говорят: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского».
Сейчас Батурин смотрел на Остудина, вспоминал свои беседы по поводу его назначения с Муравленко, с Колесниковым, свои, правда еще немногочисленные прощупывающе-доверительные разговоры с этим, кажется, уверенным в себе человеком и в глубине души утверждался: выбор был сделан правильный. Еще ни разу Остудин не попросил у объединения лишнего, с первого дня обходился без опеки, все вопросы старался решать сам. А главное — был человеком везучим. Едва появился в экспедиции, и на буровой у Вохминцева ждут нефть. Это, конечно, случайность, но геологи люди суеверные.
Батурин не любил сантиментов, и сам никогда не был сентиментальным. Поэтому сказал сухо, повернувшись к Остудину:
— Ну что, Роман Иванович, докладывай, что там у тебя на Моховой.
Остудин взял указку и подошел к карте, висевшей на стене кабинета. Легко отыскал на ней Моховую площадь и, ткнув в нее кончиком указки, произнес:
— Структура для нашего района, можно сказать, классическая. Типичный палеозой. Хороший песчаник. Раствор выбросило только по вине бурильщика, который не проследил за давлением. Рядом с Моховой расположены еще три такие структуры. Они находятся близко друг от друга и имеют такое сходство, что мы уверены: это одно месторождение. Ближайшая от Моховой структура — Кедровая. Если она окажется нефтеносной, нам следует пробурить скважину между ней и Моховой. Именно этим мы и намерены заняться в нынешнем году.
— Как в нынешнем? — удивился Батурин, подняв густые, тронутые сединой брови.
— Да, в нынешнем, — твердо повторил Остудин. — Но нам нужна помощь объединения.
— Чем мы должны помочь? — спросил Батурин, повернувшись в кресле, чтобы лучше видеть Остудина и висящую за его спиной карту.
Остудин подошел к столу, положил указку, достал из папки список, составленный перед отлетом, и протянул Батурину. Тот взял листок в руки, провел по нему ладонью, затем прочитал вслух написанное и обвел взглядом сидевших за столом начальников отделов. Те молчали. В просьбе начальника Таежной экспедиции не было ничего необычного. Остудин просил один буровой станок, хотя экспедиции только по фондам за последние годы недодали три.
Батурин знал, что и в этом году с оборудованием будет не лучше. Но то, что новый начальник сразу же замахнулся на большое дело, понравилось ему. Он смотрел на Остудина и думал: что надо сделать, чтобы, не убив в человеке энтузиазма, заставить его отложить бурение на Кедровой на один год. Нынче для этого просто нет ресурсов.
Остудину же, наоборот, казалось, что Батурин не верит в его способность организовать работу. Поэтому он достал все из той же папки радиограмму, полученную сегодня утром от Кузьмина, и положил ее перед начальником объединения. Тот сначала отодвинул ее в сторону, затем бросил на нее косой взгляд и, как показалось Остудину, на мгновение замер.
— Это что, на самом деле? — ледяным тоном спросил он, и Остудин понял, что разговор поворачивается совсем в другую сторону.
— Да, мы начали завозить на Кедровую грузы, — спокойно ответил он.
— Кто вам разрешил? — резко спросил Батурин, и в его взгляде появилось жесткое выражение.
— Это мое распоряжение, — стараясь быть как можно спокойнее, произнес Остудин. — Но если я правильно понял, геологический отдел объединения тоже высоко оценивает перспективы Кедровой.
— Я не о перспективах — о плане буровых работ, — сердито бросил Батурин. — У нас и так нет сил, а мы их распыляем. Для того чтобы начать бурить на новой площади, нужна четвертая бригада. Об оборудовании я уже не говорю.
— Грузы на Кедровую ушли, их не вернешь, — заметил Остудин. — Кроме того, я не вижу оснований для отмены собственного распоряжения.
— Все, что ты отправил на Кедровую, пропадет без толку, — заявил Батурин все тем же высоким тоном.
— Дайте нам буровой станок, и в начале следующего года мы доложим о фонтане нефти, — твердо глядя в сердитые глаза начальника, сказал Остудин.
— А ты упрямый, — произнес Батурин, не отводя взгляда. — Что вы отправили на Кедровую?
— Балок, емкость под солярку, бурильные трубы. Готовим к отправке электростанцию.
Все, кто сидел в кабинете,
