Горькая истина - Шанора Уильямс
И кстати, о Бринн. Если эта женщина и впрямь жива, то где она? Похоже, она сплела против него заговор вместе со своей подругой. Тогда Шавонн должна знать о ней. А может, Бринн уже здесь? С этой навязчивой мыслью Доминик вскидывает пистолет, делает шаг-другой в сторону дома и вдруг замечает лужицу свежей крови.
– Что за… – Он втягивает в себя воздух, потом у него с губ срывается судорожный вздох.
В его отсутствие явно что-то стряслось. Боаз убил Шавонн? Об этом речи не шло. Доминик медленно направляется к задней двери по кровавым следам. Наконец он берется за дверную ручку и поворачивает ее.
Вот он внутри, вдыхает застоявшийся влажный воздух, пахнущий отсыревшим деревом и плесенью. На полу тоже кровь: длинная жирная полоса ведет в гостиную. Доминик жалеет, что не поджег коттедж вместе с находящимися в нем Боазом и Шавонн. Отделался бы сразу от обоих – и все дела. Хотя остается Бринн… Эта стерва где-то прячется, и Доминик уверен, что в покое она его не оставит. Но если он отыщет ее и на этот раз точно убьет, его мучения закончатся.
Доминик стоит посреди темной кухни, отсюда ему видна передняя часть дома. Стул, где сидела связанная Шавонн, пуст. Боаз исчез. Сердце Доминика начинает биться быстрее, когда он замечает, что кровавая полоса огибает угол кухонного шкафа. Что, если Бринн уже наведалась сюда и спасла сообщницу? Значит, когда он увез ее, Бринн всю дорогу ехала за ним, а потом дождалась подходящего момента, чтобы нанести удар. А может, верна другая его догадка и Боаз с ними заодно? Но зачем ему это надо? Ради денег?
Доминик делает шаг вперед, и доски скрипят под его тяжестью. Он не отрывает взгляда от кровавых разводов на полу. Они ведут от кухонного шкафа к дивану и камину. И в этот момент Доминик видит тело. Человек лежит на животе, голова повернута под неестественным углом. Через несколько секунд Доминик осознает, что перед ним Боаз. Кинувшись к наемнику, он наклоняется и, пыхтя, переворачивает его.
У Доминика появляется ощущение, что из легких одним ударом вышибли весь воздух. Рубашка Боаза в крови, глаза широко распахнуты, и в темноте их белки кажутся удивительно яркими. Доминик пятится и плюхается на пол, уставившись на труп наемника. Тот, кто это сделал, убьет и его самого.
Бринн. Больше некому.
Доминик торопливо встает, готовый бежать прочь, подальше от всего этого кошмара, который сам же и устроил. Но, услышав скрип половиц, застывает. Из коридора, ведущего в спальни, доносятся шаги, и перед Домиником возникает знакомый силуэт.
Джолин.
62
ДОМИНИК
Когда в комнату входит жена, у Доминика гора сваливается с плеч.
На ней джинсы, черная шифоновая блузка и кроссовки. Вообще-то, Джолин надевает их только для занятий спортом. Руки Джо опущены, однако Доминик замечает, что ее пальцы сжимают пистолет. От облегчения не остается и следа.
– Джо… – выдыхает он, отшатываясь.
Жена подходит ближе, Доминик растерянно глядит на нее. Она не улыбается, лишь молча сверлит его взглядом, от которого мурашки бегут по коже. И тут он стремительно прокручивает в голове факты. Шавонн нет. Боаз мертв. Бринн нигде не видно. Что же тут, черт возьми, происходит? И многое ли известно Джолин?
– Ты отпустила эту женщину? – спрашивает Доминик.
– Нет. – Джо поджимает губы и склоняет голову набок. Затем указывает дулом пистолета на темный узкий коридор. – Она там, вернее, они. Шавонн и Бринн.
Доминик таращит на жену глаза:
– Там? Обе?
– В маленькой спальне. Надо думать, это твоя детская.
Доминик растерянно моргает, плотнее прижимая палец к спусковому крючку.
– Как тебе это удалось? – осторожно интересуется он.
– Доминик, я же говорила, что хочу тебе помочь. Сколько раз повторяла: мы команда.
У Доминика пересыхает в горле. Поверх плеча жены он заглядывает в темный коридор:
– Если хочешь помочь, отдай мне свой пистолет, Джо.
Сам не зная почему, Доминик ей не доверяет. Нет, что-то здесь не то.
Как будто не ожидавшая такой просьбы, Джолин все же пожимает плечами и, шагнув навстречу, протягивает ему пистолет. Доминик едва не вздрагивает. Глядя ей в глаза, он медленно забирает у нее оружие.
– Ты убила их? – понизив голос, спрашивает он.
– Нет. Я решила, что ты захочешь расправиться с ними сам. Тела закопаем в лесу за домом. Родственников у этих двух, можно сказать, нет, вряд ли их станут искать, да и в любом случае не найдут.
Доминик потрясен: как невозмутимо жена рассуждает о подобных вещах! Джо всегда была женщиной высокой морали – из тех, кто не раздавит паука туфлей, а велит мужу накрыть его чашкой и вынести в сад.
– Давно ты про них знаешь? – продолжает Доминик.
– Некоторое время. Я же чувствовала: с тобой что-то творится. А когда Шавонн явилась на митинг, я собрала про нее информацию. Ее присутствие тебя явно встревожило. Я не знала, какие у тебя причины ее бояться, но потом Шавонн вместе с подругой пришли ко мне. Уговаривали меня встать на их сторону. – Джолин гладит Доминика по плечу. – Мы поклялись быть вместе и в горе, и в радости. Я втерлась к ним в доверие, чтобы мы с тобой решили эту проблему вдвоем, милый.
– Да, ты права. – Доминик зажмуривается. – Джо, прости меня, пожалуйста. Зря я скрывал от тебя правду. Я просто не хотел впутывать тебя в эту историю.
– Поздно. Ну что ж, пойдем улаживать это недоразумение.
Доминик кивает. Он снова преисполняется оптимизма, шагая вслед за женой по коридору. Под дверью в его конце виднеется полоска лунного света. Проходя мимо спальни матери, Доминик чувствует бешеное сердцебиение. В этой самой комнате она царапала стены и рвала постельное белье. Потом Доминик вспоминает день ее внезапной смерти. С утра он был в школе, а когда вернулся, в доме царила зловещая тишина – совсем как сейчас, только пол не скрипел под ногами. Но бояться Доминику было уже нечего, потому что его мать умерла. Доминик любил ее и все же никогда не испытывал такого облегчения, как в тот момент. Он до сих пор помнит, как писал за нее предсмертную записку. Но показать эту бумажку полиции у него так и не хватило духу: возникли бы лишние вопросы. Доминик спрятал записку под половицей.
Откровенно говоря, после возвращения Беретты он мечтал, чтобы она опять пропала. Лучше бы она умерла или ее снова похитили, потому что мать превратила его жизнь в кромешный ад. Он
