Первокурсники - Том Эллен
Когда я подняла глаза, Люк отряхивал волосы от чая.
— Боже, ты как? Мне так жаль! — Я почти коснулась его, но вовремя одернула руку. — Я пыталась спасти чай. Прости.
— Спасти чай. — Он расхохотался, и я тоже не смогла удержаться. — Приятно знать, что ты ценишь меня меньше, чем чай.
Безумно хотелось достать телефон и отправить Флоре сообщение с точной цитатой.
— Неуклюжесть — мое второе имя, — призналась я. — Родители три года заставляли меня танцевать диско, чтобы хоть немного это исправить, но только добавили мне комплексов. Дома есть моя фотка в обтягивающем бирюзовом комбезе. В смысле, подобное ребенку не помогает, а делает только хуже…
Я сжала в кулаке большой палец, пытаясь оборвать свой лепет. Ну хотя бы не фыркнула. Из всех привычек фырканье, наверное, самая несексуальная.
Люк улыбнулся:
— Мама заставляла меня танцевать фламенко, потому что моя сестра ходила на занятия, а она не хотела оплачивать няню.
— Сколько тебе было?
— Достаточно, чтобы осознавать, что я там единственный парень. Им даже пришлось купить мне специальную цветастую рубашку в красный и черный горох. Я сдавал экзамен и все такое.
— Хорошо сдал?
Он притворно скромно пожал плечами:
— Ох, даже не помню. Получил почетную грамоту. Ничего особенного. Просто грамота.
— Не могу представить тебя танцующим фламенко, — рассмеялась я.
— На самом деле я был неплох. Хочешь перелью тебе немного своего чая?
— Нет, как я уже сказала, я спасала чай. Немного осталось. — Я показала Люку свою кружку. — Мне как-то неловко. Из этих кружек еще ни разу не пили. Смотри, тут наклейка — два фунта девяносто девять пенсов, Роберт Диас.
— Уверен, никто не станет возражать, — сказал Люк. — Никто даже не узнает. К тому же мы всегда можем все свалить на Стефани Стивенс.
— Ага, оставим записку, мол, это сделала Стефани Стивенс.
Мы посидели еще немного, просто потягивая чай и глядя на озеро, что помогло мне понять, насколько сильно я вымоталась.
Люк вздохнул:
— По ощущениям это был самый долгий день в моей жизни. С утреннего пробуждения будто и не часы, а недели прошли.
Интересно, день показался ему таким длинным из-за того же, из-за чего Люк плакал — чем бы оно ни было? Это как-то связано с Эбби Бейкер? Конечно, нет. Они же золотая пара нашего выпуска. Вдруг вспомнилось, как они выглядели на балу — будто стояли на красной ковровой дорожке «Оскара», а не у стойки регистрации «Кингстон Холидей Инн».
— Да, но мы справились. — Я подняла кружку. — Вздрогнем. За переживших первый день.
Мы чокнулись, и Люк кивнул:
— Ага. За нас с тобой, и если Стефани Стивенс не умерла, то и за нее тоже. Мы пережили первый день в универе. И мы оба нашли себе друга. На самом деле даже двух друзей, если считать Стефани Стивенс. Если она мертва, то тем более считаем, она ведь не сможет ничего оспорить.
Я покачала головой:
— Ну вот серьезно, почему все так одержимы смертью в универе?
— Без понятия. Ты знаешь Риса Морриса?
Конечно, я знала Риса Морриса. Он был лучшим другом Люка.
— Возможно…
— В общем, он рассказывал мне, как один парень в первую ночь новичков свалился в мусорку, ударился головой и отключился, и его отвезли на свалку.
— Ну а я о чем? И он не просто умер, а умер странно. Негин, моя подруга из соседней комнаты, тоже на этом повернута.
— О, так у тебя уже есть подруга? — Люк поднял бровь. — Досадно. Я думал, что мы со Стефани Стивенс твои закадыки с первой ночи новичков. Ну и если эта Негин твоя подруга, то где она?
На самом деле я понятия не имела, где Негин. Интересно, она разозлилась, что я исчезла? Я неопределенно махнула рукой через озеро в сторону Ютланда:
— Где-то там.
— Это утка, Фиби. — Означенная утка поплыла к нам. — Смотри, она тоже хочет подружиться.
Я бросила в воду крошки от «Твикса».
— Ладно, договорились, — ухмыльнулся Люк. — Ты, я, Стефани Стивенс, Негин — кем бы она ни была — и эта утка. Вот и вся компания с первой ночи новичков. Больше друзей — это уже перебор.
— Так странно. Все утверждают, что ты никогда больше не заговоришь с теми, с кем тусил в первую неделю, но мне правда нравится Негин.
Он поднял кружку:
— Вздрогнем. Мы с уткой и Стефани Стивенс отбор не прошли. Ну и ладно. Зато мы есть друг удруга.
Люк оказался гораздо забавнее, чем я представляла. И отнюдь не таким самоуверенным. На самом деле говори.?! он довольно мягко, тихо. Он безучастио посмотрел на воду.
— Интересно, что произойдет через три года? — произнес он так, будто забыл, что я стою рядом.
— Нам будет двадцать один. Кажется, что до этого еще так далеко. А что ты хочешь, чтобы произошло?
Люк не поднял взгляда.
— Наверное, чтобы все стало менее сложным.
И впервые он сказал что-то серьезно, без насмешки. Мне даже показалось, что вот он, настоящий. Я не знала, что делать, потому просто молчала.
Люк словно мальчишка болтал ногами над мостом.
— Ну что, проверим нашу подругу с первой ночи новичков? — Он спрыгнул и протянул мне руку: — Постарайся не упасть.
Вкладывая свою ладонь в его, я одновременно представляла, как опишу все это Флоре. Я впервые прикоснулась к Люку Тейлору. И очень постаралась не опираться на него всем весом, чтобы позорно не утащить его за собой в озеро. Мы вернулись в корпус, поднялись по лестнице. На кухне тщательно вымыли кружки и поставили обратно на полку. А затем заглянули к Стефани Стивенс, будто новоиспеченные родители, проверяющие малыша в колыбельке. Она храпела так громко, что книжная полка содрогалась.
Мы побрели обратно через мост и по тропинке. Из бара Ютланда все еще доносилась музыка, но там уже включили свет.
Мы шли бок о бок, и при каждом шаге наши руки соприкасались. Мой пульс зашкаливал. И пусть девятый класс — пик моего маньячного преследования Люка Тейлора — давно стал лишь смущающим воспоминанием, я все еще сходила по нему с ума. Даже сильнее, чем по Максу и Адаму, двум парням, с которыми на самом
