Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин
— Со мной ничего не случится. Я о тебе беспокоюсь. На твою красоту многие зарятся!
— Скажешь ты тоже! Да таких красавиц, как я, — полдеревни! И потом, я не вещь, меня не продашь. Я люблю одного тебя, больше никого мне не надо. Веришь мне?
Хла Йин стыдливо опустила глаза. Тин Тхейн крепко обнял девушку, ощутив прохладу ее кожи, гибкость талии, запах танакхи. И еще аромат цветка гвоздичного дерева, приколотого к ее волосам.
— Хла Йин, ты не только красивая, ты еще и умница.
— Ладно тебе, — рассмеялась девушка, и смех ее эхом разнесся далеко вокруг. Луна повернулась на запад. Пора было расставаться. А как не хотелось!
Тяжело стало на душе у Тин Тхейна после этого свидания. Грустные думы его одолели. Сразу же после окончания летних работ он должен жениться, иначе потеряет Хла Йин. Но надо, чтобы все было по-хорошему, по-людски. А ведь у него нет еще и трехсот джа, о которых он сказал Хла Йин. Они как-то разошлись еще в прошлом году. А ведь надо купить циновку, подушку, одеяло, занавески. Он может взять вперед заработок за дождливый сезон, но это не больше двухсот джа, а чтобы справить свадьбу, нужно самое меньшее еще триста. Откуда он возьмет столько денег? А ведь девушка поверила в него.
Он совсем уже было отчаялся, но тут в голову ему пришла спасительная мысль: посоветоваться со своим другом Хан Мауном. У них в семье было двадцать акров земли и два плуга с буйволами. Хан Маун видел, что его друг чем-то расстроен. Они дружили еще со школьной скамьи.
— Что с тобой, уж не собираешься ли ты похитить невесту? — спросил Хан Маун, когда они встретились на току.
— Похитить не хочу, хочу просить ее руки у родителей.
— Так за чем же дело стало?
— Есть одно затруднение… Мне надо сделать это сразу же после летних работ. Я дал слово и должен его сдержать. Понимаешь, тут вмешалась мать Мья Сауна — она хочет женить сына и выбрала в невесты Хла Йин. Если родители сговорятся, все кончено. Откладывать больше нельзя. А у меня даже после продажи риса в лучшем случае наберется четыреста. Не знаю, что и делать…
— Да, трудновато… Но я ничем тебе помочь не могу.
Тин Тхейн смотрел на ток. Солнце только начало заходить, и работа кипела вовсю. Груды риса, залитые лучами солнца, тихонько шелестели от дуновения ветерка.
— Я не денег прошу у тебя, а совета!
— Очень бы хотел выручить тебя. Но не знаю, что и посоветовать.
Наступило молчание.
— Тебе надо всего сто корзин риса, и все будет в порядке, — первым едва слышно проговорил Хан Маун. Но Тин Тхейн, казалось, не слышал, погруженный в свои мысли. Затем вдруг он решительно повернулся к Хан Мауну:
— Я придумал, но никто, кроме нас с тобой, не должен об этом знать.
Он наклонился к Хан Мауну, крепко сжал его плечо и что-то прошептал на ухо. Хан Маун вытаращил глаза:
— Друг, оставь эту мысль. Подумать и то страшно.
— Главное для меня сейчас жениться и справить свадьбу. От тебя же требуется одно — быть мне верным.
— Что ж, смотри сам. Вероятно, есть и другие способы… А за меня не бойся. Посмотри, к нам бежит дядюшка У Та Чо, да как быстро!
У Та Чо, двоюродный брат матери Тин Тхейна, несмотря на свои пятьдесят, во весь дух бежал к току и, запыхавшись, весь в поту, еще издали кричал:
— Тин Тхейн, беги домой, у матери удар! Мы вызвали врача.
— О, боже… как она себя чувствует?
— Состояние тяжелое. Беги же скорей!
Две маленькие комнатки их дома, крытого пальмовыми листьями, были битком набиты людьми. Едва поднявшись на крыльцо, Тин Тхейн услышал плач Тхвей Йи — дочери У Та Чо:
— Братец, ты опоздал: матушка только что скончалась.
Тин Тхейн обнял мертвую мать и безутешно плакал. Так неожиданно на него свалилось это ужасное несчастье! Мать — главная опора в жизни — ушла, и он остался совсем один.
Нет, не совсем, есть у него любимая, но мать заменить не мог никто.
Теперь Тин Тхейна ни на минуту не покидала тоска и тревога. Единственным утешением было милое личико возлюбленной, оно давало ему силы жить. И он все больше и больше утверждался в своем намерении действовать быстро, по задуманному плану. Сейчас, после смерти матери, женитьба стала для него еще важнее. Если задуманное осуществится, нужная сумма будет у него в ближайшее время. К счастью, хоронить мать ему помогла вся деревня.
При мысли о том, что его одинокой жизни скоро придет конец, Тин Тхейн даже повеселел…
Прохладный ветер дул в спину. В безоблачном небе ярко светила луна, сверкали звезды. При их свете хорошо было видно далеко вокруг.
На току после шумного дня работы, сопровождавшейся задорными шутками, песнями, смехом, все смолкло. Тишину нарушало лишь пение полночных петухов. Ночь выдалась тихая, но холодная.
Тин Тхейн сидел в шалаше, покуривая сигару. Глаза у него слипались, и он часто моргал, чтобы не уснуть. Перед ним лежали нож и джутовый мешок на три корзины риса.
Тихонько, на коленях, он выполз из своего укрытия. Огляделся и быстро пошел в северную сторону. Мокрая от росы стерня больно била по ногам, к тому же он сильно замерз, идя на пронизывающем ветру.
Подойдя к току, он сел, опять огляделся, убедился, что все спокойно, быстро встал и пошел в глубь тока. Перед ним высились горы обрушенного риса. Неподалеку в шалаше спали двое и громко храпели. В хижине на краю поля тоже было спокойно.
Тин Тхейн сел на землю и стал накладывать рис в мешок. Работа была привычной, и мешок быстро наполнился. Юноша завязал его заранее приготовленной веревкой, взвалил на плечи и поспешил обратно, вздрагивая при малейшем шорохе. Даже полевых мышей он пугался.
Холода он больше не чувствовал, наоборот, обливался потом и то и дело вытирал лицо рукавом. Добравшись до своего тока, он бережно поставил мешок рядом с кучей, прикрытой соломой, быстро разгреб ее и развязал мешок. Сердце у юноши бешено колотилось — и от волнения, и от радости: он набрал корзин восемьдесят риса, не меньше. К нему подошел сонный Хан Маун:
— Может, хватит? Смотри, попадешь в беду.
— Не бойся, — ответил Тин Тхейн, воодушевленный результатами своей работы, и обнял друга. — Еще одна-две ночи — и все будет в порядке. А этот рис ты продай вместе со своим.
Тин Тхейн был полон энергии, а Хан Маун засыпал на ходу, ему почему-то
