Первокурсники - Том Эллен
— Ничего, просто хотел поговорить с тобой. Ты где пропала? Я сто раз звонил.
— Мы возвращаемся из Суссекса. Я там недолго гостила у бабушки.
— Круто. Как отдохнула?
Еще одна пауза.
— Хорошо.
Я больше не мог молчать о фотографии.
— И… как его зовут?
Эбби тяжело вздохнула:
— Люк…
— О, его тоже зовут Люк? Какое совпадение.
Я вел себя как придурок и знал это.
Впрочем, как мы уже выяснили Я Настоящий — тот еще придурок, и наверняка таким и останется.
Эбби снова вздохнула:
— Его зовут Маркус.
— Маркус?
— Не надо произносить это таким тоном.
— Кого, на хрен, могут звать Маркусом?
— Его.
— Ну да. И он?.. — У меня закончились слова. — Кто он такой?
Я выслушал рассказ об их знакомстве. Мол, его семья арендовала коттедж рядом с домом бабушки Эбби. И что они много времени провели вместе, гуляя по пляжу. И что Маркус только закончил Оксфорд с отличием — оказалось, ему двадцать два — и теперь пытался решить, что делать дальше. И, дескать, их объединило то, что Маркус назвал «переходной стадией в жизни».
Если по фотографии он мне просто не понравился, то теперь я его возненавидел.
— Вы вместе? — спросил я, когда Эбби закончила вещать о Маркусе и его невероятных достижениях. — Типа он твой парень?
— Нет, Люк. Конечно, нет.
— Ну, на фотке смотритесь довольно милой парочкой. — Кажется, я достиг нового, ранее неизвестного науке уровня кретинизма.
Эбби не то вздохнула, не то цыкнула:
— Слушай, прости, если я тебя смутила этой фотографией, но…
— Я не смущен, Эбби, — огрызнулся я. — Мне плевать, что думают другие. Всегда было плевать. Меня волнует только то, что думаю я сам и что думаешь ты.
— Ну и что ты думаешь?
— Думаю… — А правда, что? — Думаю, что видеть тебя с другим очень странно. Не просто странно. Это ужасно.
Снова наступила тишина.
— Люк, разберись уже, чего ты хочешь.
— Я не знаю, чего хочу, — пробормотал я.
— Ну, явно не меня. Сам сказал, — напомнила Эбби. — Ты порвал со мной, помнишь?
— А еще сказал, что не могу тебя забыть.
Она застонала:
— Только потому что был пьян, одинок и… растерян или типа того.
— Я ж не знал, что ты тут же кинешься в объятия пафосного болвана по имени Маркус.
— Он не пафосный.
— Значит, не отрицаешь, что болван?
Меня проигнорировали.
— Я не собиралась кидаться ни в чьи объятия. Собственно, я далеко не сразу кинулась к Маркусу. И ничего такого не планировала. Прости. Но разве ты не этого хотел? Со мной теперь все хорошо, Люк. По крайней мере, кажется, я на пути к исцелению. Разве ты не рад?
— Рад. Конечно.
— Люк… — Голос Эбби дрогнул и внезапно стал жестче. — Ничто в жизни не давалось мне с таким трудом, как попытка забыть тебя.
Я понятия не имел, что на такое ответить. Разговор словно вышел из-под контроля. Я мямлил то, что не имел в виду, и чувствовал себя до предела измотанным.
— Ну и что в итоге ты хочешь сказать? — наконец спросила Эбби. — Предлагаешь снова сойтись?
— Нет. Или… возможно, я не знаю.
— Отлично, — буркнула она. — Твоя решимость очень обнадеживает.
— Прости.
Я слышал, как она раздраженно щелкнула языком.
— Проклятье, так невозможно общаться. Ненавижу, когда не видно собеседника. Безумие обсуждать подобное по телефону.
— Знаю. Я тебя будто несколько лет не видел.
— Ага. — Эбби вздохнула. — Может, поговорим завтра? Мы уже целую вечность трясемся в машине.
— Да, хорошо. До завтра.
Я понимал, что должен хорошенько подумать над тем, чего действительно хочу. Постараться все разложить по полочкам в голове. Я ответил на сообщение Фиби, сказав, что завтра днем встретиться с ней не могу, так как должен заниматься.
А потом посмотрел на книгу «Ариэль», торчащую из рюкзака, и подумал, какого ж хрена я творю.
Глава 24
ФИБИ
Когда Флора вывалилась из вагона на платформу, я неожиданно разрыдалась. И ринулась к ней, будто к давно потерянному возлюбленному. В каком-то смысле так и было. Флора как карта памяти, на которой хранится все, что когда-либо со мной случалось, все значимые события. И один взгляд на нее соединяет меня с каждой версией меня прежней, со всеми девчонками, коими я когда-то была, со всеми сразу.
Флора приехала в старом красном пальто, что носил еще ее отец в восьмидесятых, и под весом множества сумок оно почти сползало с ее плеч. Под пальто виднелись вязаный джемпер и лимонно-зеленые брюки-клеш, которые мы заказали по интернету, но они оказались тесноваты, так что пришлось распороть пояс.
— Подруга! — Флора крепко обняла меня. — С днем рождения. Я думала, ты будешь выглядеть иначе, но ты не изменилась. Ты что, плачешь? Я в шутку сказала маме, что ты разрыдаешься, но теперь ты и правда плачешь.
— Ты ж меня знаешь. Зачем тебе столько маленьких сумок? Ты похожа на чокнутую бабульку.
— Потому что я не взяла в универ маленький чемодан, только один здоровенный.
Я закинула три ее сумки на плечо и взяла Флору за руку.
Для первого декабря день стоял на удивление теплый, и под яркими лучами солнца Йорк казался причудливо-живописным. Мы бродили по мощеным улочкам и фотографировались у древней городской стены. Флора провела пальцами по камням.
— Так странно, когда-то здесь стоял настоящий средневековый человек…
— Мне все это кажется таким чудным. Помнишь, мистер Гиллкрест как-то сказал, мол, если б мы смотрели на Землю со звезды, то видели бы мир времен Тюдоров? А я до сих пор не понимаю, как человечество делает сахар в кубиках. — Я прижала к камню обе ладони.
— Ты запоминаешь всякие странности. — Флора положила ладони рядом с моими. — Я так рада, что увижу тебя с Люком Тейлором. Ну типа… вместе.
— Ага, конечно. Но знай, что этого не произойдет, пока я не установлю основные правила.
Флора двинулась вдоль трещины в тротуаре, раскинув руки, будто гимнастка на канате. Затем глянула на меня и подмигнула:
— Какова цена? А то у меня кое-что есть.
Я прыгнула прямо перед ней:
— Серьезно. Как бы ты ни напилась, что бы ни случилось, не говори… ничего. Ох, мне кажется, будет лучше, если ты вообще никогда с ним не заговоришь.
— И что, ты выйдешь замуж, я стану крестной ваших детей, но никогда с ним не заговорю?
— Ага.
Флора опустила руки.
— Ладно, уверена, что отлично сыграю. Такая: «О да, Люк… Когда Фиби впервые тебя упомянула, я как-то
