Это снова ты - Алекс Хилл
Осторожно поднимаю взгляд, ощутив на себе внимание Зимина. Голые коленки пощипывает. Дима, не моргая, смотрит на мои ноги, поднимаясь все выше, до тех пор, пока не добирается до лица.
– Появились планы? – спрашивает он, потянувшись за трубкой кальяна.
– Хочешь, чтобы я ушла?
Ответа нет. Лицо Димы расслабленно, веки полуприкрыты. Обнаженная грудь приподнимается на затяжном вдохе и опускается на длинном выдохе. От долгого взгляда глаза в глаза через полупрозрачный дым мутнеют мысли, остаются единицы, самые сумасбродные и непокорные. И я вновь оказываюсь перед собственной шкатулкой желаний, что проявляются образами лиц и силуэтов в этих парящих в полумраке клубах. Прижимаю колени друг к другу, низ живота тянет. Списываю все это на естественную нужду и поднимаюсь на ноги, за секунду осознав, что успела неслабо опьянеть.
– Сейчас вернусь, – предупреждаю я и покидаю балкон.
Посетив туалет, заглядываю в ванную, чтобы вымыть руки. Смотрю на свое отражение в зеркале над раковиной и едва узнаю эту девушку. Она напугана и взволнованна. Беспомощна перед открывшейся правдой, взята в плен влюбленностью, которая не желает слушать аргументы рассудка. Я знаю, что не смогу остаться, не смогу помочь. Дима не позволит и не примет. В носу щиплет от подступающих слез. Бессилие перед тем, кого любишь, – одно из самых страшных чувств. Умываюсь и, пригладив всклокоченные волосы, которые сегодня не расчесывала, шагаю назад в камеру пыток. Ненадолго останавливаюсь на кухне, чтобы закинуть в рот вафельную конфету, затем ныряю под занавеску, край которой перекинут через балконную дверь, и переступаю порог. Что-то темное виднеется в моем кресле. Приглядываюсь и усмехаюсь, остановившись рядом с Димой.
– Кажется, меня подсидели.
– Просто ты ему нравишься, внимание привлекает, – говорит Зимин и приподнимает руку, касаясь кончиками пальцев моей ноги чуть выше колена.
Покачиваюсь от легкой щекотки и поворачиваю голову, глядя вниз. Дима упирается затылком в кресло, и у меня пересыхает во рту. Как бы мне хотелось просто понимать его, не мучаясь вопросами и догадками, но каждый взгляд, слово и действие Зимина препарируются мной с особой тщательностью. Где правда, а где ложь? Где заканчиваются мои фантазии и начинаются его роли? Прикосновения нежные, взгляд как будто ласковый, знакомый. Пряник после кнута? Или я опять выдумываю?
– Я все хотел спросить у тебя…
– О чем?
Его рука ползет выше по бедру, губы растягиваются в лукавой кошачьей улыбке. В него что, Мытька вселился? Тоже внимание привлекает? Или это последствия нашей нечаянной пьянки?
– Долго ты передо мной в одной футболке ходить собираешься?
Удивленно вздрагиваю от щипка, а Дима смеется.
– Я в шортах вообще-то!
– Если я не вижу этих шорт из-под футболки, то они – трусы.
– Это шорты!
– Фигня это, а не шорты! – громче смеется он, но совсем недолго, точно искорки угасающего бенгальского огонька. – Ксю, я все-таки парень, а не бесполый чудик. Может, хватит меня на прочность проверять?
– Ты час назад доказывал, что ничего не чувствуешь!
– Ну-у-у… Это я чувствую. Если бы меня еще и красивые полуголые девушки не привлекали, я бы точно уже давно выпилился.
– А-а-а, то есть секс как удовольствие мы признаем? Здорово. А что скажешь о том, что сам весь день без футболки гоняешь?
– Я без футболки, потому что кое-кто стащил мою любимую.
– Там целая полка в шкафу!
– Эта – самая-самая…
Немного прищуриваюсь, возвращая взгляду резкость. Щеки и скулы Зимина кажутся темнее, словно покраснели, глаза мутные, но на удивление оживленные. Искоса смотрю на стол – оба стакана пусты. Он сейчас действительно дурачится по пьяни или снова?.. Ловлю его взгляд, пальцы все еще поглаживают мое бедро.
– Самая-самая, значит? Могу вернуть. – Цепляю пальцем край футболки и приподнимаю его. – Только тогда тебе придется снять шорты. Честный обмен.
Дима крепче стискивает мою ногу, а меня это веселит. То ли последствия недавнего стресса, то ли обычная девчачья дурь, что проявляется только рядом с парнем, по которому сохнешь. В моем случае буквально засыхаешь, и как же хочется, чтобы сейчас пошел дождь. Чтобы он укрыл нас от всего мира и дал хоть час, хоть полчаса, хоть пять минут без мучительной реальности, где больше проблем, чем радости.
– Что это еще за разговорчики? – строгость в голосе Димы смазана, не страшно ни капли.
– А ты не догадываешься? – Моя очередь довольно усмехаться.
Да гори оно все огнем! Самым синим пламенем, которое только может быть! Правила, принципы, наши трещины, раны, прошлое, будущее – все в топку! В печь преисподней, где сгорают людские планы и надежды о долгоиграющем счастье! Усаживаюсь к Диме на колени, застав его врасплох, и обнимаю за плечи.
– Я тебя соблазняю, – заявляю открыто.
– Опять?
– Снова!
Дима опускает руки мне на поясницу, обхватывает талию и сжимает ее.
– Не играй со мной, Ксю, – предупреждающе произносит он.
– Я никогда с тобой не играла. Чаепития не в счет.
Мышцы его ног твердеют. Провожу пальцами по шее, касаюсь коротких волос на затылке.
– У тебя есть парень, – нарочито услужливо напоминает Дима.
Горький и царапающий смех зарождается в груди и ползет вверх по горлу. Все так очевидно, так просто на самом деле: нет у меня парня. Одно название и нежеланные обязательства, которые превратились в тяжелые холодные цепи. Я не люблю Дениса, никогда не любила. Я пошла на поводу его уговоров, его желаний и чувств, забив на свои. Испугалась отказать, наивно полагая, что все может измениться и я смогу себя заставить и искупить вину за прошлую ошибку, которая и моей-то не была. Дэн – не Миша. Их внешнее сходство – всего лишь насмешка судьбы.
– Уже нет, – произношу я с необъяснимым облегчением.
– Ксю…
– Спокойно. Это не из-за тебя. Ну, не совсем. Все было сложно еще до того, как я приехала сюда. И я сама с этим разберусь. Я не… Я не жду, что мы с тобой… – Воздуха не хватает, пьяный туман в голове сгущается. – Дим, пожалуйста. Один раз, только один. Сегодня, сейчас. Если тебе все равно, то почему это не могу быть я?
– Ты пьяна. Не понимаешь, о чем говоришь.
– А ты знаешь, что это не так. Знаешь, как я к тебе отношусь.
– Ксю, как раз из-за того, что это ты, я не… Нет! Подобное не для тебя. Ты не такая, потом пожалеешь. – Его осторожный нравоучительный тон немного злит, но я не сдамся, даже если придется умолять.
– Я больше не буду так делать, Дим. Никогда. Ни с кем.
