Магазин шаговой недоступности - Ким Хоён
Последний раз мы виделись, когда я работал в больнице интерном. Он угрозами пытался выудить из меня деньги, а я ответил, что врачи могут не только спасать людей, но и убивать: ведь у нас есть скальпель, ножницы и токсичные вещества. После этого разговора брат исчез, и я забыл о нем.
А когда моя память стала восстанавливаться, я увидел его в сыне хозяйки. За ним, как ростки из земли, повылазили образы и остальных членов семьи. Я вспомнил маму, которая дала нам ум и смекалку, но забрала у нас ощущение семьи, когда оставила нашего плохо образованного отца и своих собственных детей на попечение свекрови. Случилось это, когда мы были еще в младших классах.
Папа работал на стройке и почти никогда не разговаривал с нами. Только бил нас и кормил – вот и вся его забота. Чего еще ждать от несчастного человека, который не понимал даже свою жизнь. Но я учился хорошо и, в отличие от брата, подавал надежды, поэтому меня отправляли на всякие кружки и давали карманные деньги. Мне повезло: я унаследовал хорошие стороны матери, ум. Поступил в медицинский и так же, как она, ушел из дома. Зарабатывал на жизнь частными уроками, день и ночь учился и хотел стереть из памяти своего отца и брата.
Я хотел стать врачом и жить иначе. Встретить хозяйственную девушку, создать семью и жить долго и счастливо. И у меня это почти получилось. Но мысли и воспоминания не отпускали меня, как дурной сон, и мне ничего не оставалось – только бессильно досматривать этот кошмар до конца, будто фильм ужасов.
* * *
Масок не хватало. Люди выстраивались в очереди у аптек. Когда в Тэгу заразилось много народу, туда отправили медиков со всей страны. Коронавирус перевернул жизни людей, а я надел маску и много думал. Что-то изменилось. Весь мир, я. По телевизору показывали, как горевала одна итальянская семья, которая не могла приехать к умирающему родственнику.
И вдруг болезненные воспоминания, как вирус, поглотили мое сознание и заставили меня выбрать жизнь. Удивительно, но, даже когда везде бушует смерть, где-то остается место для нее. Пришло время жить по-настоящему.
Я вернулся. Перевыпустил регистрационный номер, восстановил пароли в интернете. И кто бы мог подумать? В облаке сохранились все данные обо мне, а точнее, обо мне и о том случае. Тогда я без колебаний, будто ракета с самонаводкой, сделал то, что считал правильным.
Я пошел к хозяйке и все ей рассказал. Она меня поняла, хотя бы потому, что это утолило ее любопытство. Ей было прекрасно известно, что круглосуточный магазин – такое место, где ни покупатели, ни сотрудники не задерживаются надолго. Как в пункте техосмотра, где можно поменять масло, купить кофе и снова отправиться в путь. Так она мне и сказала.
* * *
За мной стал ходить мужчина. По виду ему лет шестьдесят. Впервые кто-то преследовал меня, да еще так нелепо. Садился ровно напротив меня в метро и просто отворачивался. Но куда интереснее был мужчина возле него. Он напоминал отца. Грузное тело и упрямое лицо. Когда мы с отцом виделись в последний раз, ему было примерно столько же лет.
Я сразу понял, кто привел меня к этому типу, похожему на отца. Тот самый парень, который выглядел как мой брат. Зачем ему понадобилось теребить мое прошлое? Почему-то я перестал ненавидеть их. Мысли об отце и брате больше не вызывали злости. Я кивнул своему преследователю, чтобы показать, что пора идти дальше, и на «Апкучжоне» пересел на другой поезд.
В больнице было не много знакомых лиц. Все из-за директора, который считал персонал расходным материалом. Девушка на ресепшене спросила, что мне нужно. Я ответил, что хочу встретиться с директором, и уверенно направился в его кабинет.
Он совсем не изменился. Не видел меня четыре года и сразу же, даже не моргнув, спросил, не хочу ли вернуться на работу. Когда я ответил, что клиники скоро может и не быть, он возразил. Сказал, что мне явно пришлось пройти через многое, но еще один неправильный выбор в жизни совсем меня уничтожит.
– Ты, наверное, был бы рад, если бы я п-просто исчез, но знай: я р-расскажу все о тебе и об этой больнице.
– И что? Думаешь, что тогда приговор помягче вынесут?
– Для тебя л-люди – вещи. Если они п-приносят деньги, то ты используешь их, а если нет – в-выбрасываешь.
– У тебя хорошо получалось приносить нам деньги. Сам знаешь, что я поэтому тебя и нанял.
– Но люди не в-вещи. Люди с-связаны друг с другом. Н-нельзя просто взять и использовать кого-то, обязательно будут последствия.
Директор отвратительно улыбнулся и наклонился ко мне:
– Ты сказал, что думаешь. Теперь моя очередь. Я нашел многих из вас, из тех, кто залег на дно. Благо у меня есть друзья, которые умеют искать беглецов. Тебя я найти не смог, но теперь скажу им, что ты шатаешься тут по всему городу. Пообещаю вознаграждение, и тебя быстро поймают и приведут ко мне. А я буду ждать в операционной со скальпелем в руках.
Внезапно я рассмеялся. Так громко, что чуть не вывихнул челюсть. Директор выпучил на меня глаза: подумал, наверное, что я сошел с ума, а мне только стало смешнее. Мерзавцам не нравится смех. Все его лицо перекосило.
– Я прикончу тебя. Обещаю. Переломаю все кости.
Тогда я перестал смеяться и равнодушно посмотрел на него.
– М-моя жизнь и так уже кончена. Так что для меня это н-ничего не изменит. К тому же я уже рассказал о тебе нужным людям. Сейчас много передач, которые освещают общественно важные дела. А деньги лучше п-потрать на адвоката. Тебе он точно п-понадобится.
– Идиот. Ты только сделаешь мне рекламу. Все доложил, говоришь? Так ты пойдешь ко дну вместе с нами. Просто смешно.
– Я уже г-говорил, что моя жизнь к-кончена.
– Что ты мне сказки рассказываешь? Говори, чего тебе нужно? Работу? Вернуть тебе твою должность? Или денег хочешь?
– Вот чего я хочу, – ответил я и поднял левую руку в одноразовой перчатке, которую взял на входе в клинику.
Директор молча смотрел на меня. Я сжал руку в кулак, а правой схватил его за шкирку и ударил в лицо.
