Затерянный книжный - Иви Вудс
Не хватало только одного: вывески. В канцтоварах нашелся кремового цвета картон и красивая ручка для каллиграфии, только вот письменного стола у меня не было. Впрочем, на его роль подошел маленький приставной столик из ореха, на котором стояла пугающе внушительная коллекция керамических лягушек всех форм и размеров. Это удивляло меня больше всего: никогда не знаешь наверняка, что и для кого будет представлять ценность. Может, это заложено в нас с самого рождения – любовь к каким-то определенным вещам? Может, дело в смутных детских воспоминаниях, почти утраченных, но оставивших неизгладимый след в душе? Что касается меня, то больше всего я любила находить нечто неожиданное, о чем я даже не подозревала, что ищу это.
Я перетащила столик в угол возле окна, чтобы на него падал свет ламп и чтобы было видно весь магазин. Нашлось и крепкое резное кресло – тоже из темного дерева, обитое красной с золотом парчой. Я поймала себя на том, что неосознанно стараюсь обставить все так, как было в «Шекспире и Компании». Воспоминание укололо, отчаянно захотелось поговорить с Сильвией, спросить ее совета… Но я и так знала, что она скажет: «Доверься чутью!» Чутье подсказывало мне, что мечты о печати моего первого каталога редких книг, конечно, хороши, но для начала неплохо бы обзавестись покупателями. Пусть люди узнают, что я открыта к предложениям.
И вот я села за стол, положила перед собой лист картона и, занеся ручку над бумагой, поняла, что так и не придумала название для магазина.
– «Книги Грей»? – проговорила я вслух. Звучало ужасно скучно. – «Заходите и купите парочку серых книг!»[12]
Нет, моя новообретенная фамилия совершенно не подходила. Я обратилась к названиям любимых книг.
– «Грозовые книги»? – Нет, это тоже уныло и совсем никого не привлечет. Мне вспомнилось, что Эмили Бронте писала книги под псевдонимом Эллис Белл. «Книги Белл»? Или, может быть, «Книжный магазин Белль», чтобы добавить немного французского колорита?
– Идеально!
Я постаралась вывести новое название так хорошо, как только могла, а под ним написала помельче: «Продажа редких и подержанных книг». Потом поставила картонку на витрину и удовлетворенно кивнула сама себе. Что бы ни случилось, у меня были книги, и в тихом утреннем воздухе мне чудилось их дыхание, терпеливое и ровное. Будто трогаешь клавишу фортепиано, а потом еще долго слышишь отзвук ноты в полной тишине.
Когда над дверью звякнул колокольчик, я подпрыгнула от неожиданности и обернулась, чтобы поприветствовать первого клиента.
– Я бы хотел купить книгу, если вы не против.
Это был Мэттью. На мгновение я покраснела, вспомнив о том, как рыдала в его объятиях. С того самого дня я его не видела, хотя он жил по соседству.
– Что ж, вы обратились по адресу! – чересчур высокопарно ответила я. Он прошелся по магазину, подмечая все, что я изменила, и кивая сам себе. Мэттью был высок, с пронзительными голубыми глазами и светлыми волосами, чуть вьющимися на концах. Он придерживал шляпу двумя пальцами, словно не решался снять ее, что означало бы, что он решил здесь задержаться.
– Какие книги вам по душе? – спросила я, делая вид, что перекладываю какие-то ручки на столе.
– О, в основном научные труды, – сказал он, оборачиваясь, и тут заметил мой наряд. – Это… это что, рабочие брюки отца?
Мои щеки вновь загорелись. Почему-то мне казалось, он не заметит. Не то, что на мне брюки как таковые, разумеется (это заметил бы любой зашедший в магазин), а то, что они принадлежали старшему мистеру Фитцпатрику.
– Я нашла их на чердаке. Надеюсь, вы не возражаете.
– Нисколько, – проговорил Мэттью, все еще пытаясь справиться с изумлением.
– У меня есть кое-какие научные книги, если хотите… – начала было я, но он перебил меня:
– О нет, книга не для меня, а для моего сына Олли.
Информацию из него пришлось вытягивать чуть ли не клещами, но не потому, что Мэттью не хотел делиться ею, а потому, что полагал, будто мне это неинтересно. Было ли мне интересно на самом деле? Мне казалось, это естественно, ведь женщинам полагается задавать вопросы о детях. И все-таки это ощущалось странным, будто я лишь играла роль женщины, как в спектакле, будто были какие-то обязательные реплики, которые требовалось знать. Нет, я, конечно, знала их. Знала, как вести себя, что полагается говорить, – просто не была уверена, что хочу.
– У него весьма живое воображение, – сказал Мэттью, как будто поставил себе цель произнести минимум слов, но вложить в них максимум смысла.
– Вы говорите так, будто это плохо, мистер Фитцпатрик.
– Прошу вас, зовите меня Мэттью.
– Так он читал какие-нибудь книги про страну Оз?
Я подошла к окну и сняла с витрины первую книгу серии.
– О чем это?
– Ну… про великого волшебника, который живет в Изумрудном городе и…
– Нет, не думаю, что это хорошая идея, мисс…
– Опалин. Прошу вас.
– Не думаю, что это удачная идея, Опалин. Его мать хочет, чтобы он в будущем продолжил семейное дело.
На мгновение меня охватила паника: я подумала, что вот-вот снова стану безработной и бездомной.
– Бизнес ее отца. Банковское дело.
– А, понятно, – кивнула я, оглядывая магазин в поисках чего-то, что подойдет будущему банкиру. Ничего не нашлось. От тишины мне стало неуютно, но ее нарушили часы – кукушка объявила час дня, и мы оба невольно подпрыгнули.
– Не хотите чаю?
Не знаю, зачем я предложила. Возможно, была уверена, что он откажется, но Мэттью почему-то сказал «да», удивив нас обоих. Я спустилась к себе и принялась наполнять поднос.
– Итак, дела идут хорошо? – крикнул он сверху. Интересно, его волнует мой бизнес или моя способность вносить арендную плату?
– Неплохо, – ответила я.
– Вижу, вы решили сочетать антикварные безделушки отца с вашими книгами. Весьма умно.
Я выглянула и увидела, что Мэттью разглядывает мою морскую секцию: «Моби Дик» и «Робинзон Крузо» в синем муслиновом море с русалками и крошечными корабликами в бутылках. Там же стоял «Питер Пэн», а подле него – игрушечный крокодильчик, который умел безобидно щелкать челюстями.
– Это потрясающе. – Он наконец отмер
