Дизайн своего мира - Ольга Станиславовна Назарова
– Коленька, а сколько они у тебя на машине лежбище устраивают? Вот, по-моему, с начала твоего приезда, да? А сколько ты на них воды вылил? – аккуратненько уточнила Валентина, нарвалась на крайне сердитый взгляд из серии: «Уймись, женщина», и потихоньку подмигнула Фёдору.
– Коль… кроме котов ещё и ветер есть. Это ж шум будет как в горном ущелье! – аргументировал Фёдор.
– Не буду забор снимать! – Николай, как обладатель крайне противного характера, ощутил, что этот самый его норов ощетинился, упёрся лапами в землю, и гулко порыкивает при одной только мысли о том, что надо бы того… этого… снять заборчик-то. – Не-бу-ду!
Лиза, к которой любопытная Валентина пришла и задала тот же самый вопрос, пожала плечами:
– Чего я-то должна его демонтировать? Я ж помню, какой он мне скандал устроил. «Это мой забор, что хочу с ним, то и делаю, не хочу убирать обломки и не буду». Положим, демонтирую я свой, а он будет «чтохочет» делать со своим, а то ещё и условия мне ставить, мол, я его забором пользуюсь. Логично?
– Да неее, он не настолько вредный! – попыталась было убедить Лизу Валентина, но и сама чувствовала, что не хватает в голосе уверенности…
– Ну-ну, – с сомнением хмыкнула Лиза, – Не настолько, значит? А кто жаловался, что он картошку с луком не ест? – хихикнула она, – И вообще, баран упёртый? Ладно… пусть не баран, он повыше всё-таки, ну, пусть лось упёртый!
«Лось упёртый» в данный момент упирался в дизайн этикеток, и, доведённый до крайне раздражённого состояния, уехал в цеха, забыв запереть окно, через которое Винь снова выбрался на свободу, со всех лапок примчавшись к забору.
В прошлый раз ему повезло – его лаз находился за старой вишней, и хозяин его попросту не обнаружил.
– Иииииэх, – нырнуть в хорошую таксонору, это же натуральное удовольствие. Правда, опять пришлось досточку отодвигать, но это уже пустяки.
Лиза, которая узрела как в разные стороны разлетаются доски и кирпичи, сразу поняла, что к ним идут гости! Точнее, один гость.
– Зато этот гость гораздо, гораздо приятнее, чем его хозяин! – она уже уверенно отправилась за сыром, покосившись на обрадовавшегося гостю Мамая – он уже высмотрел задранный в зенит чёрный хвост такса и мчался навстречу.
– Оно и понятно – взрослые коты приходят, понюхают его, да и уходят, а этот чудик играет вовсю! – Лиза угостила и Мая, и Виня сыром, и отправилась в гамак – она, по зрелому размышлению, решила, что имеет право на отдых.
– Да, дел хватает, но их всегда будет много, а в двадцать девять лет слышать, что ты – баба сорока с лишним лет – это перебор!
Лиза покачивалась в гамаке, наблюдала за играми котёнка и таксы, за солнечными зайчиками, играющими с бликами от бочки с водой, за какой-то сумасшедшей бабочкой, которая зачем-то решила отдохнуть на ухе Виня, а теперь истерически уворачивалась от клацанья его челюстей, да задремала ненароком…
Хулиганский ветерок подхватил пустоголовую капустницу и перенёс через забор, Винь только фыркнул и рванулся к лазу, и, разумеется, Мамай помчался за ним.
Николай приехал назад в ещё более поганом настроении, если можно себе такое представить!
– Что? Что тут сложного-то, а? Нарисовать КРАСИВУЮ серию лесов? А? Ну, ладно бы я Африке хвойный лес просил изобразить, ну, понятно – не видели люди такое никогда! И фотки не видели, и видео не смотрели! Только песок и пальмы с верблюдами и слонами наблюдали, но у нас-то! Да подними свою… грррр… своё… седалище, башку оторви от компа, глазки сфокусируй и вот тебе ЛЕС!
Он заехал на участок, машинально кивнул Виню, азартно примчавшемуся к нему, а потом притормозил…
– Так… погодите-ка! Я точно оставлял пса в доме! Винь! Ты, ОПЯТЬ уронил забор, или ещё чего-то натворил? Ээээ, а это у нас откуда? И где ты его взял?
– Коль! – голос родственницы застал Николая за рассматриванием тускленького пыльненького котёнка, возмущённо фыркавшего и топавшего лапами у него на крыльце. – Ты там чего замер?
– Да вот… откуда-то котёнок пришёл.
– А! Это Мамай. Я его лечила.
– Да ладно… вот эта фитюлька? – Николай непочтительно ткнул пальцем в «фитюльку» и поражённо уставился на висящего на его руке котика. – Ээээ, Лен, отцепи его от меня, хорошо? А то я его сломать боюсь!
Через минуту, когда оскорблённый и лишённый законной пойманной добычи Мамай, дулся на руках Лены, над изумлённым Николаем издевательски, но беззвучно фыркали Тимур и Чингиз, уже занявшие законное котоместо на капоте.
– Нда… вопрос об имени снимается. Может, весу в нём и немного, зато он характером берёт! – признал Николай. – А он чей?
– Да соседки твоей – Лизы!
– Аааа, ну, да… чего-то такое я помню. Ладно, отнесёшь ей?
– Да, хорошо. Я как раз хотела у неё спросить, можно у неё картинку для профиля в соцсеть заказать.
– А причём тут она? – удивился Николай.
– Да ты чего? Она отличный дизайнер! Вон, Валентине нашей на профиль такую роскошную штуку сделала, сейчас, погоди! Подержи!
– Да не надо мне это сокровище! – Николай быстренько ссадил Мая на землю и уставился в экран Ленкиного смартфона.
Валентина была однозначно узнаваема, но представлена в образе боевой валькирии, попиравшей ногами сорняки и догонявшей мелкого колорадообразного тролля.
– Ёлки-палки, прям как настоящая! – пробрало Николая. – Погоди… так это вон та баба делает? Которая истеричная скандалистка?
– Да какая она истеричная скандалистка? – удивилась Лена, – Нормальная молодая женщина. Она просто разводится сейчас…
– Ааа, ну понятно, всемужикикозлы…
– Нет, только её муж. Но он реально гад – купил квартиру на всё, что они зарабатывали восемь лет, экономя на всём самом необходимом.
– И что не так?
– На маму свою купил… – мрачно объяснила Лена. – Что ты так смотришь? Типа мама его эту квартиру приобрела на свои кровные, а жена не при делах! Лиза об этом узнала случайно. Я почему в курсе дела – ей при мне адвокат звонила. Они там исхитрились и её половину денег, ну… почти половину добыли, но я так думаю, что эта история ей дорого стоила. Валя говорит, что она ест как японка.
– Что, сырую рыбу? – поморщился Николай.
– Да нет же! Они по-зверски экономили, так она сейчас берёт помидор, в руке его подержит, полюбуется, понюхает, смакует так, что Валентина аж звереть начинает – шипит просто. Всё режет прозрачными пластинками, а когда замечает это, сама на себя ругается – привычка. Говорит, что, если не заставить себя потолще отрезать, так и получается, как
