Случай в маскараде - Майя Александровна Кучерская
Через несколько минут Тимурчик перезванивает, Мария Сергеевна кивает: да, поняла.
– Волосы светлые, наполовину окрашенные, но проступает седина, так что в итоге скорее пепельные.
Они назначают день отпевания и кремации.
17
На отпевание никто прийти не смог: подружка со второго этажа совсем ветхая, ее муж Михаил позвонил и сообщил, что загремел в больницу, в предынсультном состоянии. Верочка собралась было, но внезапно заболела Буся, что-то не то с желудком – вот как ее оставишь одну. Ксюха сначала очень хотела, но в субботу с утра им поставили олимпиаду.
В итоге на отпевании их четверо: Леша, Ася, священник и дедушка с белой бородой, который очень вежливо, почти нежно забирает у Леши плату за отпевание и записывает имя Ирины в список, в большую канцелярскую тетрадь.
За окном солнце, в комнате для отпевания – светло, на стенах иконы, на высоком золотом подсвечнике дрожит огонь лампадки и горит единственная свеча.
Гроб стоит с открытой крышкой, на белом покрывале раскинут вишневый костюм в мелкий желтый штрих. Та солнечная фотография Ирины. И свежий букет сиреневых цветов. Это купил Леша, она такие любила.
Священник начинает тихо и проникновенно читать слова заупокойных молитв, дедушка ему подпевает. Асе кажется, Моревна тоже с ними.
Милости Божия, Царства Небеснаго и оставления грехов ея у Христа, безсмертнаго Царя и Бога нашего, про-о-осим.
Тянет речитативом батюшка.
– Подай Господи! – отзывается его одноголосый хор.
Ирина внимательно слушает.
Ася ощущает ее взгляд – в нем детское изумление и благодарность. Словно никак она всего этого не ждала и рада.
Но вскоре Асе делается не по себе, она вслушивается в слова песнопений и повторяет за батюшкой: «Благословен еси Господи, научи мя оправданием твоим».
Как же так получилось, что за пятнадцать лет общей жизни, ежедневных встреч она почти ничего не узнала про свою няню? А когда та порывалась рассказать что-нибудь, как приучала своего Сашу к музыке, водила его на концерты, как каждый год ездила в Крым с маленьким Тимофеем, как приезжала в Москву в командировки, на оптический завод здесь неподалеку, на Орджоникидзе – Ася изнывала от скуки. Мелькали неведомые имена, фамилии – Валерка, Кац, какая-то, о господи, Галя Ровнова. Почти ничего о двух своих мужьях, о том, кого любила. Зато постоянно всплывавшее «У нас в Харькове…», «А вот у нас в Харькове всегда такая чистота на улицах». «В Харькове мы, когда собирались всей семьей…»
Но вот никого и не нашлось роднее их с Лешей, чтобы проститься с Моревной, – как же так? Где – все? Почему не собрались?
Понятно, где – там, откуда сейчас невозможно приехать. И Ася произносит тихо: простите. Прощайте.
18
Процесс кремации проходит быстро и страшно, после кратких слов и окончательного прощания гроб уезжает в бездну.
19
Через неделю Асе выдают урну, и она отправляется в новое (неужели последнее?) путешествие. С Хованского, где прошла кремация, на Никольское, где, как сообщил Саша Дрозд, похоронены Иринины родственники, дядя и тетя, та самая, что оставила ей свою московскую квартиру.
На Никольском внезапно оказывается хорошо, неподалеку от кладбища она въезжает в густое облако звона: бьют в колокола, заканчивается утренняя служба.
Кладбище окружено лесом, пташки чирикают на все голоса, ну да, конец марта.
В домике с надписью «Ритуальные услуги» сидит молодой лысый парень с длинной темно-русой бородой. В защитной зеленой куртке, штанах и кирзачах.
Ася называет ему фамилии, номера могил, которые по счастливой случайности обнаружил у себя Саша. Парень равнодушно качает головой: эти номера больше не действительны. В 21-м прошла инвентаризация, все брошенные могилы признали бесхозными. Но почему брошенные, Ирина вроде бы ездила к ним на кладбище. Значит, перестала. Что же делать? Парень пожимает плечами. Его мобильный выдает трель, напоминающую звук дрели, парень откликается и повторяет с нарастающим гневом:
– Нет, нет, нет. Говорю же, не можем. Гробов пока нет! Не завезли. Звоните через неделю.
Сердито жмет на отбой, обращается к Асе: можете просто купить ячейку и захоронить прах. Сто тысяч. Но из МФЦ нужно разрешение, в Московской области так. Не хотите платить и в МФЦ, езжайте на Домодедовское, там бесплатно и без разрешения.
Асе вдруг жаль становится новых трат, сто тысяч у нее есть, но они были отложены на Ксюхино лето.
20
Новый день – новое кладбище. Уже третье по счету. Домодедовское. На пути к нему навигатор сбивается, ну да, снова был ночной прилет, защищаются от беспилотников.
Поплутав с полчаса по глинистым проселочным дорогам, среди ангаров и пустошей, Ася наконец останавливается у ДПС, загорелый толстый гаишник, не скрывая скуки, объясняет ей дорогу.
Домодедовское кладбище оказывается громадным полигоном. Скопище коричневых бугров, крестов, венков – издалека кажется, накиданных кое-как, вповалку. Словно бы торопились отделаться. Неухоженно, грязно. Ирину сюда никак нельзя, невозможно, она же чистюля. Или ей уже все равно? Нет! Вот отпевание же ей понравилось.
И все-таки Ася заглядывает в серый, явно только поставленный павильон, там сидит очередной похоронный агент – женщина лет сорока с аккуратно подведенными глазами, голубыми тенями, в синей куртке-пуховике и теплых штанах – здесь и в самом деле не жарко. Несмотря на включенный обогреватель у стола. Ася начинает выяснять детали. Бесплатно, это если только воткнуть табличку. Хотя нет, и табличка платная. Шестнадцать тысяч. Если еще и крест, и каменный прямоугольник – семьдесят, за все про все.
– У вас тут как-то неуютно, – вздыхает Ася. – Тут, что ли, сплошь одинокие старики или бездомные?
Женщина обижается.
– Почему это? Откуда вы взяли? Вон там у нас из правительства Москвы, – она указывает рукой направо, и в голосе ее звучит гордость. – Там, – рука машет налево, – вообще известные люди, актеры есть, музыканты. А вот тут, – показывает она на землю поближе к домику, – участники СВО! И кого только не везут. И полковники есть, и подполковники, даже генерал один был. С оркестром.
– А бездомные где же?
– Ну, вот там, по краю и бездомные, конечно, есть. Просто кладбище у нас новое, только ведь открыли эту часть. Еще не успели благоустроить, не выросла зелень. Да и что вы хотите, март.
Вечером Ася снова звонит Саше. На Никольском не найти могилы Ирининых родных, реинвентаризация. На Домодедовском бесприютно. И Саша говорит:
– Думаю, мама была бы рада поближе к родственникам.
Значит, все-таки Никольское.
Но раньше следующих выходных никак не выйдет. Леша вдруг предлагает: я съезжу в МФЦ, у меня как раз перерыв сейчас небольшой.
Ася ему благодарна. Всю неделю урна
