Необитаемая - Татьяна Млынчик
На следующий день Костя сделал мне очередной укол в живот. И на следующий. И через день. Еще и еще, пока ручка не затрещала, возвещая, что содержимое кончилось, и мне пора на новое УЗИ: убедиться в наличии овуляции.
В кабинете УЗИ меня вновь встретили приглушенный свет, вечерний уют и мерцание черно-белого монитора.
– Овуляция начнется в течение суток, – сказала узист. – Но растут они у вас не шибко хорошо. На этом препарате должно было сразу расцвести неестественно много фолликулов, а у вас их – как обычно…
Эти слова меня слегка задели.
Теперь, по предписанию Шалиной, следовало «жить половой жизнью» два дня подряд. Что мы с Костей добросовестно и выполнили. После я лежала с ногами, закинутыми на стену, пока он мылся в душе и пил сок, стоя в свете открытой двери холодильника.
– Думаешь, получится? – спросил он.
Каждый раз, когда он задавал такие вопросы, у меня возникало чувство, что он подозревает меня в нежелании иметь детей. Будто я специально делаю что-то такое, чтобы зачатие не наступило, – а перед ним играю спектакль со всеми этими врачами, препаратами и манипуляциями. Почему мне вообще казалось, что он так думает? В его глазах мигало еле заметное недоверие, слишком пристально он иногда в меня вглядывался. Как детектив в подозреваемого. По его мнению, убийство я уже совершила, когда сделала аборт, – и, возможно, была способна на что-то еще.
Это заставляло меня постоянно оправдываться, доказывать ему, что надо продолжать пробовать, и рассуждать о детях с преувеличенным энтузиазмом. Словно двоечница, которая пришла к преподу исправлять оценку и берет себе отработку. Мне и в голову не приходило поменять расстановку сил – и начать считать главным виновником наших неудач Костю. Мне не хватило духу даже передать ему слова Александра Третьего, намекнувшего, что со спермой Кости не всё идеально, и спросившего, не было ли у моего мужа каких-то травм, раз он профессиональный спортсмен. И вместо того, чтобы попросить Костю пройти дополнительные обследования, я предпринимала всё новые шаги сама. Мне казалось: вот еще одна схема – и сейчас всё точно получится, это затянувшееся недоразумение разрешится, и мы будем потешаться над ним, или вообще предпочтем забыть. Ребенка же будем любить вдвойне, ведь он заставил себя так долго ждать.
Как-то Костя прислал сообщение: «Говорят, дети выбирают будущих родителей сами. А с нами придется много читать и много тренироваться. Такого смельчака надо поискать среди сотен! Но он точно где-то есть, я знаю!».
Прочитав это, я ощутила облегчение. Вот же объяснение! Никто просто не отваживается! Но мы будем терпеливы.
После двух дней «половой жизни» мы принялись ждать. Была осень, и я гуляла по Летнему саду, ловя фантомные искорки боли внизу живота. Может, получилось? Может, прямо сейчас он прикрепляется к матке? Мне казалось, что я почувствую это, что я непременно пойму, или ребенок приснится мне, подкинет знак: привет – я здесь, уже готов читать про Раскольникова и фигачить по мешку!
Сидя на работе, я ощущала, как тянет живот, – значит, получилось, на этот раз уж точно! Грудь вроде как тоже налилась. Мое тело шлет маячки, ведь если то, что я чувствую, не первые признаки беременности, то что это такое?
А потом в туалете я увидела кровь на трусах. Зависла над ней. Что ж… Не беда – это была всего лишь первая усложненная попытка.
Вернулась в свой кабинет, села за стол и принялась анализировать прошедшие дни, чтобы отыскать причину неудачи. Может, слишком острая еда? Или ссора с коллегой? Может, нервотрепка из-за романа? Настала осень, а я написала лишь половину – где же я потом возьму время на редактирование, чтобы успеть отправить его в издательство?
Я написала Шалиной, и мы решили начать всё заново. Еще одна дорогущая ручка. УЗИ, уколы, еще УЗИ.
На этот раз после двух дней «половой жизни» мне предстояло лететь к подруге в Ригу, смотреть биеннале современного искусства, которое она курировала. Летела с пересадкой, не спала ночь, мерзла.
В первый же вечер мы с подругой напились вина. Я читала вслух одну из глав своего романа, мы долго спорили про политику и литературу, вспоминали нашу отвязную юность…
Утром я отправилась смотреть биеннале. Во многих павильонах было промозгло, а мое пальто было легким. Я шла меж доков Рижского порта под ледяным осенним ветром, глядела на черную воду Балтики – и размышляла о том, что все эти обстоятельства и мои действия явно помешают наступлению беременности.
Работа в офисе
Стрессы
Перелеты
Осенний холод
Вино
Курение
Дефицит сна
Вредная еда
Но щелкнуть пальцами, отменить дела, поездки и планы я не могла.
На этот раз врач вдобавок к УЗИ, уколам и сексу в день овуляции прописала еще и специальный гель. Его надо было втирать прямо в живот два раза в день. В Риге я не стала рассказывать подруге про свои манипуляции – и прятала обертки из-под гелей в карманы, а на улице выбрасывала в урну. Прямо как когда-то упаковки из-под «Постинора». Тогда – «Постинор» от мамы, теперь – гормональный гель для закрепления эмбриона от бездетной незамужней подруги, с которой мы чокались за нашу шикарную взрослую жизнь.
Биеннале, романы, вино и Европа: всё, как мы и мечтали. Мы же никогда не жаждали стать мамами. Есть девушки, которые грезят о детях с самого детства, а потом влетают в материнство, как в конфетную лавку. Что при этом важнее: сам ребенок или статус матери, – ясно не всегда. Мы же – мечтали о другом: ходить в горы, стать писательницами, журналистками, открыть собственное пиар-агентство или книжный магазин, заниматься современным искусством… Нам было, куда влетать.
Однако это вовсе не исключало материнства. Просто оно должно было настигнуть нас в ворохе этих деяний и становлений, как сам собой разумеющийся этап. Как школа, университет, работа. Вы ведь не прыгаете от нетерпения, мечтая стать школьницей, вы просто знаете, что школа будет частью вашей жизни. Это – данность. Поэтому, когда вы подходите к ее воротам, а они вдруг оказываются заперты на огромный амбарный замок, – вы испытываете чувство недоумения: неужели внутрь пустили только тех, кто открыто о школе грезил?..
Вторая попытка тоже провалилась. Но мы с Костей
