Отпусти меня, мама! - Алсу Идрисова

– Прости, мам, я должна была позвонить, – покаянно сказала она. – Но я поняла, что ты была права. Я должна закончить начатое. А чтобы тебе было полегче, я устроилась на работу. У Вики же малыш родился, помнишь? Так вот ее мама попросила меня сидеть с ним по вечерам, чтобы Вика могла подготовиться к урокам. Она тоже будет поступать, а еще она… Ну, да ладно, это потом расскажу. А главное, вот, – и она, сияя от гордости, положила мне на раскрытые ладони купюру в тысячу рублей.

Я смотрела на эти деньги и понимала, какая сложная работа была проделана моей девочкой, какой важный урок пройден… Конечно, я не смогу взять эти деньги, но… Господи, как же это ценно.

– Мам, прости меня за все, ладно? – Алена подняла на меня глаза, полные слез. – Я была так несправедлива к тебе. Но теперь… Теперь я многое поняла. Прости меня, пожалуйста. И это… Может быть, тебе самой пойти на курсы английского? А что, ты об этом всегда мечтала. Другие и позже начинают. Мам? Ты же еще не старая, у тебя еще все впереди.

Через секунду мы уже плакали в объятиях друг друга.

– А что это за собака на кухне спит, кстати? – спохватилась вдруг Алена. – Я пришла, а она там лежит у раковины…

– Это ангел, – ответила я, счастливо улыбаясь. – Кажется, я подобрала нам ангела-хранителя.

Глава 19

Это была самая обычная ночь. Ночь с субботы на воскресенье.

Аркаша, с нежностью приобняв одеяло, удивленно провел по нему рукой и сел на кровати, спросонья щурясь. Риты в постели не было.

– Рит? Ты где?

Окинув взглядом комнату, он увидел Риту у окна. Она сидела на подоконнике, обняв себя руками. До Аркаши донесся явный всхлип.

Он вскочил мгновенно и через секунду уже прижимал ее к себе со словами:

– Ну что ты, что случилось, малыш?

Он гладил ее по распущенным волосам и ощущал, как по его плечам текут горячие соленые слезы. Рита плакала тихо и – безнадежно.

– Я… не знаю, – призналась она наконец, пряча лицо на широкой груди Аркаши и избегая его взгляда в глаза. – Сама не понимаю, что происходит. Такое предчувствие нехорошее… И сны какие-то ужасные снятся.

Аркаша взял ее лицо в свои ладони и повернул к себе. Мягко коснувшись губами ее губ, он тихо попросил:

– Расскажи, что тебе снится?

– Плачущая мама смотрит на меня издалека и не может подойти. И ты… тоже снишься… С другой женщиной, – произнесла Рита с трудом и вновь отвела взгляд.

– Солнышко мое, – Аркаша прижал Риту к себе, как младенца, – вот чего ты боишься. Знай, что никакая сила на свете не разлучит нас. Слышишь? Никакая. Мы поженимся и будем жить долго и счастливо. И умрем в один день. А лично я умру на день раньше.

– Почему? – Рита слабо улыбнулась, уже зная ответ.

– Потому что не смогу без тебя жить, – тихо сказал Аркадий, нежно целуя Риту. – А мама… Хочешь, мы поедем к ней прямо завтра?

– А как же Софийка? – обеспокоенно спросила Рита.

Аркадий помрачнел. На лице его пролегли глубокие тени.

– А Софийка должна будет смириться, – наконец сказал он. – Для всего нужно время, в том числе и для того, чтобы свыкнуться с чем-то непривычным. А пойдем-ка спать, пока ты тут совсем в ледышку не превратилась! – И он, легко подняв Риту, понес ее обратно на постель.

– Аркаша, все как-то неправильно, все не должно быть так… Мы делаем несчастными слишком много людей, понимаешь? Моя мама, Софийка… Они ведь могут никогда и не смириться. Как же мы будем жить в атмосфере постоянной неприязни? Мама мне тоже снится – во сне она такая больная, изможденная и все время говорит мне, что единственная дочь ее предала… – Рита уже вовсю плакала, не скрывая слез.

– Да чем предала, что ты сделала такого? – не выдержал Аркадий. – Разве она не желает единственной дочери счастья и не сможет порадоваться за тебя?!

– Я не знаю, Аркаш. Мне очень плохо, тревожно и страшно. Обними меня.

– Т-ш-ш, тише, я здесь, все хорошо, милая. Я люблю тебя, мы никогда не расстанемся, слышишь? Никогда…

* * *

Открывая дверь родной квартиры, Аркадий еще на пороге понял, что происходит нечто экстраординарное. Он замер, прислушиваясь к смеху Софийки – такому счастливому и веселому, какой лично он не слышал уже очень давно.

Он огляделся по сторонам и сразу увидел норковое манто, а на полу возле тумбы – ботильоны на тонких высоких каблучках.

Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Он захлопнул дверь и с раздражением подумал, что няня уже ушла и даже не удосужилась позвонить ему и сказать, что…

– А, вот и наш папочка вернулся! – донесся до Аркаши знакомый голос. – Пойдем, поцелуем папу?

– Мам, а ты по папе соскучилась?

– Конечно! – Лиана, вплывая в прихожую, одарила Аркашу ослепительной улыбкой и с обожанием произнесла: – Здравствуй, любимый. Я так соскучилась!

– Пап, я же говорила, что мама приедет, говорила! – Софийка заскакала вокруг отца в полном восторге от мысли, что вся семья снова в сборе. – Ну давай, поцелуйтесь уже!

– Соф, выйди, пожалуйста, – твердо сказал Аркаша. – Нам с твоей мамой нужно поговорить.

– Что за тон? Ты не рад меня видеть?

Аркадий, не отвечая, прошел в гостиную и огляделся. В углу стоял полураскрытый чемодан Лианы, на спинке кресла висело ее платье. На полу валялась оберточная бумага – подаренную куклу Софийка уже успела вытащить из коробки.

– Почему не рад? Очень даже рад, – с сарказмом отозвался Аркадий. – Я вообще рад, что ты наконец вспомнила о том, что у тебя есть дочь.

– Ой, Аркаш, не нуди, – отмахнулась Лиана, выуживая из чемодана еще одну коробочку. – Это тебе, кстати, самый лучший мужской аромат с восточными нотками.

– С восточными? Ну спасибо, – усмехнулся Аркаша, демонстративно не замечая коробки. – Зачем приехала? Не сложилось с восточным?

Лиана, кусая губы, подошла к Аркаше и попыталась обнять его.

– Аркаша, я понимаю, что причинила тебе боль, – проникновенно сказала она, запуская холодные пальцы под его рубашку. – Я прошу тебя меня простить – сама не знаю, что нашло на меня тогда. Это все было ошибкой, Аркаш. Человеку свойственно ошибаться, помнишь – ты сам мне всегда это говорил. Ну вот и я ошиблась, Аркаш. Прости меня, пожалуйста. Обещаю, что больше такого никогда не повторится! Я удалю все свои аккаунты в соцсетях, не выложу больше ни одной фотографии, обещаю! Хочешь, я надену паранджу ради тебя? Клянусь, больше ни один мужчина, кроме тебя, на