Цена тишины - Ольга Устинова
Я сунул руки в карманы куртки: ни денег, ни сигарет. Пусто. Но медлить было нельзя. Я побежал к входной двери и выскочил на площадку лестницы нашего пятого этажа. Тригер навалился на меня сзади. Я почувствовал в своем нагрудном кармане корочки паспорта и обрадовался. Хотя бы с документом. В следующую секунду я упал. Успел развернуться и встретить его лежа, лицом к лицу. Еще я выставил ногу и уперся ею ему в грудь. Он рванул мою куртку, пытаясь добраться до паспорта. Я заорал от страха и боли. Выскочили на лестницу Дверной с Левочкой и скрутили ему руки на спине. Я использовал момент свободы, выбрался и помчался через две ступени вниз. На улице я затрусил вдоль Грехов-Ганурит в направлении городского центра. Меня никто не преследовал. Я перешел на шаг. Мне не хватало курева и глотка воды. Но с этим нужно было примириться. Ходьба в темноте ночи до центра заняла полтора часа. В горле пересохло. Забежал в кустики и услышал: «Осторожно. За тобой смотрят. Ты у нас телевичок». Я не поверил, что они меня видят и пошел к перекрестку прочитать где я нахожусь и найти прохожих, знающих адрес юсхостеля.
Повезло. Мне подсказали и показали как пройти. Железные ворота юсхостеля были закрыты. И окна не светились. Была поздняя ночь. Я стучался до изнеможения. Никто не отозвался. Наверное Дверной наврал. Меня оставили бесприютным. Очередной опыт?
Медленно, в отчаянии я поплелся обратно. Последняя надежда была на Риму. Может быть она пустит меня переночевать. Обратный путь – еще полтора часа в темноте.
Постучался к Риме. Она открыла, удивленная, и впустила.
* * *
Без денег, без документов, кроме чудом спасенного паспорта, я лежал в ночи на Римином диване даже без мыслей. Я падал вниз колодца как Алиса в Стране чудес, ощущая бесконечное падение без дна, без надежды. Без чувств.
Под утро я забылся. Меня окружало зеленое как росток побега сверкающее энергетическое поле. И в нем мой спящий мальчик. Он проснулся и медленно, с вытянутыми вперед руками, сел на своем ложе и спросил удивленно: «Папа?» Я закричал и заплакал, и он исчез, оставив меня в холодном поту.
Голос Тригера сказал во мне: «Доигрался? Это тебе в наказание за побег».
Боже мой, неужели они к нему прикоснулись? Мне отчаянно захотелось умереть от беспомощности и ужаса. Это был конец жизни. Прибытие в чумной порт. В этот момент меня не стало. Что бы ни случилось, это был не я. Чтобы выдержать это надо было умереть, чтобы ни одна клетка меня больше не страдала.
Я резко встал и оглядел Римину гостиную взглядом из другого мира. Вошла бабуля. Сказала: «Рима ушла на работу. Что с вами случилось, дорогой вы наш?» Как ей объяснить? «Ври», сказал я себе. И стал врать. Что меня по пьянке побили и выбросили. Она даже прослезилась. «Идите в ХИАС», посоветовала она. «Просите помощи». Это была идея. Она пошла приготовить мне завтрак, а я оделся и умылся. Как лунатик, ибо надо было двигаться. Изображать из себя деятельность.
Бабуля сунула мне на дорогу пятнадцать шейкелей, и я отправился к социальным работникам ХИАСа с трогательной историей, испробованной на сердобольной бабуле. «Подлец», сказал я себе и не испытал угрызений совести.
Я вдохновенно врал девушке, соцработнику за письменным столом с компьютером. Она слушала и заполняла на меня какие-то бумаги. «Давно нужно было прийти» сказала она назидательно. Долго разглядывала мой паспорт, снова где-то записывала и наконец вынесла вердикт: «Сейчас вы пойдете в американский консулат. Вот адрес. Я позвоню и расскажу вашу историю. Просите лоун (денежный заем) и билет на самолет до Нью-Йорка. Срочно. Все в долг. Вернете в Нью-Йорке» Вздохнула и покачала головой: «Зачем вы с ними пили? С вашим сердцем». Я состроил плаксивую мину: «Угрожали».
Так. И здесь отбился, как ни в чем не виноватый. В консулате я просидел несколько часов в очереди. – Бедолаги, просящие о помощи. На бабулины шейкели купил стаканчик кофе с булочкой. Голова пустая. Автомат, да и только. Наконец, вызвали к окошечку в стеклянной перегородке. Пожилая женщина с усталым от человеческих несчастий лицом выслушала мою историю о полонившей меня команде алкоголиков. Долго разглядывала паспорт, потом позвонила приславшему меня соцработнику проверить мой заплетающийся лепет. И наконец объявила о согласии выдать мне билет до Нью-Йорка и деньги на дорогу. Через три дня по прибытии в Нью-Йорк мне предстояло расплатиться, о чем гласил штамп с описанием услуг, мне оказанных, в моем американском паспорте. Через три дня, если я не выплачу, будет недействительным мой паспорт. Я не стал думать как достану эти деньги, мне было все равно.
Женщина позвонила в хостель и договорилась, что меня примут на один день до отлета. За билетом надо было прийти назавтра с утра. Уставший от нервного напряжения, я пришел в юсхостель. В полученной мной маленькой комнатке я заснул на жесткой кровати.
Сколько времени прошло – не знаю. Я вздрогнул от внезапного испуга, открыл глаза и увидел… Тригера, надо мной, сидящего на стуле. Я еще надеялся, что в темноте комнаты обознался.
Я сказал в ужасе: «Тригер?»
Он ответил: «Ну, я. Ты что, всерьез решил от меня избавиться? Это от Тригера?»
Я молчал, потрясенный. Рухнуло все, мной построенное. Не видать мне завтра аэропорта. Не видеть мне сынулю. Хотелось заплакать и просить пощады, хотя бы для сынули.
И тут он навалился на меня и сжал мне горло обеими ладонями. Потом надавил большими пальцами под кадык. Все сильнее и сильнее, пока я ни захрипел и глаза стали выползать из орбит, а лицо раздулось от прилива крови. Я потерял сознание. Он ослабил нажим и я вернулся из мрака бесчувствия. Тогда он повторил хватку. И снова я захрипел со слюнями изо рта. Он освободил, и я закашлялся, давясь этой слюной. Он отпускал меня, когда я начинал давиться в предсмертных конвульсиях и восставал из смерти за секунду до своего конца. Так он пытал меня через ночь и вдруг я погрузился в эйфорию. Священные краски разлились вокруг меня, вплывая одна в другую. Музыка поднебесья сопровождала это светопреставление.
Зачарованный, я не помнил ничего земного. Я был само блаженство, суть его непостижимая. Пока чья-то мысль не проявилась во мне словами: «Тебе еще рано». И я медленно открыл глаза и унял смертельную дрожь. Темнота. И чей-то силуэт были передо мной. Я спросил шепотом: «Где я?»
Голос Тригера
