Это снова ты - Алекс Хилл
Угрожающе хлопнула дверь, и Дима укрылся одеялом с головой, чтобы спрятаться от призрака, который стоял уже не за окном, а в комнате.
Глава 5
В тесном кабинете управляющего кинотеатром витают ароматы кофе и духов Женьки, с которыми она сегодня явно переборщила. Окон здесь нет, из мебели только компьютерный стол, пара стеллажей и четыре стула, два из которых занимаем мы с Фомушкиной.
– И что мы будем делать? Сидеть по шесть часов в день в этой коробке и пить кофе? – разочарованно причитает подруга и делает глоток из картонного стаканчика.
– А ты хотела бы залы убирать после сеансов? – спрашиваю, не скрывая сарказма.
– Я хотела бы, чтобы наш начальник был симпатичнее крокодила Гены родом из Чернобыля.
– Геннадий Степанович не наш начальник, – хихикаю я. – Он же сказал, что мы поступим в распоряжение менеджера по рекламе.
– Ага! И зовут его… Оленька, – фыркает Женька.
– А тебе прям принципиально быть окруженной мужиками?
Фомушка выразительно выгибает брови, как бы говоря: что за глупые вопросы? Действительно, чего это я? Потягиваю кофе и попутно переписываюсь с Денисом, пытаясь восполнить дефицит моего внимания. Первый день практики Дэна не сильно отличается от нашего: тоже сидит в офисе и ждет, когда хоть кто-то обратит на него внимание.
– Что это за рубашка? – спрашивает Женька, разглядывая мой сегодняшний наряд. – Не помню ее.
Опускаю нос, тонкая ткань молочного цвета приятно ощущается на плечах и груди. Дима, перед тем как уехать на работу, дал мне допуск в свой шкаф. И пусть к половине десятого бо́льшая часть моих вещей, пострадавших от бешеной бывшей Зимина, уже высохла, я не смогла отказать себе в слабости.
– Ммм, – смущенно тяну я, – это Димина.
– А с твоими шмотками что? Отданы в жертву богу страсти и любви?
– Не неси ерунды!
Рассказываю Женьке о вчерашних приключениях, начиная с того момента, когда Зимин отказался отпускать меня жить куда-либо еще.
– Ну надо же, какой герой, – ухмыляется подруга.
– Он просто волнуется обо мне. И он не так уж и не прав.
– О-о-о, да? – Фомушкина строит умиленную мордашку. – Тогда ладно. Главное, чтобы тебе нравилось.
– Женя, перестань. Мы давно знакомы. Он мне как брат!
Заливистый смех подруги сотрясает крошечное помещение, и я стыдливо прикрываю глаза.
– Хватит ржать! – хлопаю Женьку по плечу.
– Извини. Просто ты такая забавная в попытках выглядеть благоразумной святошей. – Фомушкина смахивает невидимые слезы и смотрит на меня, ласково улыбаясь. – Ксю, это же я. Передо мной не надо играть умницу. Ты ведь в восторге от сложившейся ситуации. Это все равно что поймать за хвост единорога. Осталось только оседлать его и…
Глубоко вдыхаю, старая песня из вчерашнего вечера все крутится в голове: «Выхода нет. Выхода нет».
– А можно без пошлостей? – хмуро прошу я.
– Конечно можно. Ты сама что думаешь? Как ощущения?
– Не знаю, – произношу без ужимок. – вчера мы гуляли по набережной, болтали, танцевали. Было весело, даже слишком. Совсем не так, как… – замолкаю, огорченно скривившись.
– …как с Денисом, – подсказывает Женя.
– С ним мне тоже…
– Брось, Ксю! К чему этот стыдливый тон? Разные люди – разные эмоции. Ты же не робот, это нормально.
– Нормально, что я чувствую себя свободнее и счастливее в компании не своего парня?
– Это не твоя вина, – уверенно заявляет Женька.
– Боже! Ты найдешь оправдание чему угодно, если захочешь.
– Не благодари, – она горделиво пожимает плечами. – Так что дальше? Чем еще вы занимались?
– Ничем, чему требуется оправдание. Дима привез меня на тусовку байкеров, познакомил с друзьями и попросил одного из них, самого сумасшедшего, прокатить меня…
– Та-а-ак… – заинтересованно подбирается Женька. – Я тоже хочу с этим другом познакомиться. Пусть и меня покатает.
– Не думаю, что это хорошая идея, – отвечаю уклончиво.
– Почему? Тебе не понравилось?
– Понравилось. Просто он… не совсем с головой дружит.
– И что? Я со своей тоже в разводе. Какие проблемы?
– Нет, Жень, там все хуже.
Объясняю ей ситуацию, и Фомушкина мигом становится опасно серьезной.
– Твой Морозный совсем отмороженный, что ли?!
– Он Зимин, – поправляю я.
– Да плевать. Он к суициднику тебя посадил!
– А ты привезла меня в дом к извращенцам! – выпаливаю я и мигом жалею об этом, потому что кожа лица и шеи подруги натягивается. – Жень, я… я не это…
– Проехали, – отмахивается она, отвернувшись.
– Ну прости. – Упираюсь ладонями в край стула Женьки, бью лбом о ее плечо. – Я знаю, что вы оба не хотели сделать мне ничего плохого. Это не обвинение.
– Ты и дальше собираешься общаться с ним? С этим Славой.
– Не планировала.
– Надеюсь, он сдохнет раньше, чем вы снова встретитесь.
– Женя! – осуждающе осекаю я.
– Что? Если он этого хочет, вперед! Но пусть не втягивает в это дерьмо других людей.
– Ты жестишь.
– Неужели?! А они, значит, нет? Их надо жалеть, сопереживать, сопли вытирать, так? Они ведь бедные и несчастные, слишком ранимые для этого жестокого мира, где всем плевать на окружающих. И, конечно, у каждого за пазухой душераздирающая история. Только вот все это хрень. Слабость, эгоизм и трусость – вот что их объединяет. А эти сообщения, записки, прощания – не что иное, как желание потешить собственное изнеженное эго. Хочешь сдохнуть, сделай это молча, а если нет – стисни зубы и…
– Перестань, – прошу я, и Женька замолкает. – Хватит, пожалуйста.
– Прости, – едва слышно отзывается она и склоняет голову, касаясь щекой моих волос. – Я просто не хочу, чтобы ты снова через это проходила. Тебе лучше держаться подальше от Славы и ему подобных.
– Я знаю.
Какое-то время так и сидим, сохраняя молчание. Зря я рассказала про Славу. У нас с Женькой, конечно, не принято иметь секреты друг от друга, но эта тема слишком острая, как для меня, так и для нее. Мы по разные стороны баррикад в этом вопросе, а все потому, что видим его с противоположных сторон. Женька была там, на самом краю. Это случилось до нашего знакомства, и никто не пытался удержать ее, не захотел спасти. Она сама себя вытащила, только бесследно те времена не прошли. Я почти уверена, что ее агрессия к ребятам, сбившимся с пути, связана больше со злостью на саму себя и мутировавшими жалостью и страхом. И я не хочу, чтобы она столкнулась с кем-то, кто напомнил бы ей о собственных ошибках.
– Ты так и не рассказала, почему пришла в чужой рубашке, – наконец-то нарушает тишину Фомушкина, и я немного расслабляюсь. Судя по ее интонации, предыдущую тему смело можно закрыть.
– Да там ничего такого. Пока
