Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

Вот все стали поднимать руки. Наташа тоже подняла руку. Учительница перед этим всех детей почти поднимала, а теперь посмотрела на Наташу и спросила что-то. Та встала, но ничего сказать не могла; учительница снова задала ей вопрос, потом посадила смущенную и покрасневшую ученицу. Наташа оказалась за одной партой с несимпатичным мальчиком Митей. Через месяца четыре Наташа рассказывала, что, когда начались прописи, Митя почему-то писал по диагонали с верхнего угла листка тетради до нижнего угла. Учительница показала один раз его тетрадь классу. Все долго смеялись. А бедный, вечно сопливый Митька, это сносил, не обижался. Он был добряк. Маму его вызывали часто, там – то впервые и встретилась Ирини с будущей своей подругой Селевкиди Агапи, матерью этого самого Митьки. У нее было еще четверо детей, мал мала меньше. У Мити были проблемы с учебой, и мать не знала, что делать. Его в конце концов порекомендовали привести в школу на следующий год… Ирини не нарадовалась, что с ее дочерью все в порядке.

К зиме Наталья читала почти лучше всех в классе и стала посещать школьную библиотеку. Ирини сама с удовольствием слушала, как бойко читала сестрам сказки ее старшая дочь. Первая ее сказка была о девочках Розочке и Беляночке. Ирини любила сказки. Книжка была красочно иллюстрирована. И сестры, которым соответственно было четыре и три года по очереди менялись: то одна была Розочкой, а другая Беляночка или наоборот.

Зато Наталья не любила математики. С числами у нее были проблемы. Ну, почему Федя-Дурак не научил ее считать? Нет, за хлебом в магазин она ходила свободно с рублем, Ирини говорила сколько копеек ей должны дать сдачи, а деньги она знала в лицо. В школе же – эти, как говорила дочь, скучные палочки. И когда считаешь – постоянно сбиваешься. Другое дело – чтение. Всегда что-то новое узнаешь. И красивые стихи как:

Осень наступила, высохли цвет

И глядят уныло голые цветы,

Вянет и желтеет озимь на полях,

Только зеленеет травка на лугах.

Для дочери было сущим пустяком выучить, не то, что когда-то для ее матери, которой невозможно было запомнить четыре строчки на чужом русском языке, потому как надо было изо дня в день пасти скот.

Да, старшая дочь хорошо учится, Слава Богу. Правда, не было у Ирини теперь в доме помощницы, ей приходилось с детьми возиться самой, но это только пол дня. Потом приходила Наташа, делала домашнюю работу и смотрела за детьми. Не все время, конечно: удержишь ее дома! Как отпустишь, так и ищи потом ветра в поле. Какие разные дети – старшая и средняя. Четырехлетняя Катя не любила выходить за ворота. Она находила себе занятия дома и во дворе. Тихая, спокойная, незаметная. Может копаться себе с игрушкой на одном месте и напевать что-то под нос. Видно, Катюша в отца, она больше всех радовалась, когда родители купили радиоприемник! Ирини с Саввой не пожалели на него убухать столько денег. Савва хотел слушать новости, а Ирини музыку. Протянули медную антенну, включили приемник и из ящика полилась музыка. Ирини повертела ручкой, нашла теперь модную песню про Дуню и целыми днями со своим греческим акцентом напевала припев:

«В роще калина,

Темно – не видно,

Соловушки не поют…»

Единственную песню, которую она запомнила почти наизусть была песня «Здравствуй земля Целинная, здравствуй дорога длинная…», потому что она звучала по радио постоянно. Она наводила Ирини на мысли о родной Осакаровке, с ее снежной буранной зимой, натопленной печкой, родными лицами… Все это теперь далеко. Скорее бы лето, поехала б с детьми к маме в гости. Дети взялись за руки и устроили хоровод под музыку. Ирини присоединилась к ним.

* * *

Настя заявила Дмитрию, что, как и Эльпида, тоже не собирается сидеть дома: после родов, чуть подрастет ребенок, она выйдет на работу. По этой причине, она больше склонялась переехать в Акмолинск. Там жили ее родители, они б помогли присмотреть за внуками. Туда они и совершили свой первый переезд. Харитон был против ее желания работать, но Настя настаивала. Усевшись на табуретку со своим аккордеонам, Анастасия пела грустную песню, уставив на него веселые глаза, поблескивающие в полутьме, падающего от керосинки света.

«Прости меня, если можешь простить!

Улыбнись взглядом, будто мы снова рядом!

И обид не храня, прости меня!»

Харитон слушал и ревнивые мысли одолевали его: «Не его же она просит простить! Перед ним она ни в чем не виновата. Может, она поет, обращаясь мысленно к своему Власину? – Харитон сжимал губы, отворачивался. – Ну, что он вечно все принимает буквально? Настя просто поет. Дразнит его. Ну, пусть потешится…».

Однако как-то не выдержав, встал, потоптался на месте, подошел к ней:

– Настюша, ну что ты все какие-то грустные песни поешь? Спой что-нибудь веселое.

Настя смеется. Музыка прерывается.

– Не нравится песня? Это я так тебе буду петь, когда ты разозлишься на меня и бросишь. А я приду, встану к тебе под окно и буду петь, пока не простишь меня.

Харитон пугается, смотрит недоверчиво: шутит что ли?

– Бросьте, Анастасия Андреевна (он так называл ее иногда в шутку), говорить чепуху!

– А что, Дмитрий Аристотелевич, вы никогда на меня не разозлитесь? Даже за то, что я не стану домохозяйкой, а пойду работать. Ты же хочешь меня дома запереть…

– Ничего такого я не хочу. Там посмотрим…

Конечно, Анастасия не из тех женщин, которая будет заниматься только домоводством. В самом деле, Харитон сам не представлял, как это проводить все время в одном месте – дома. Сам он был летун. То ему надо было съездить в Алма-Ату, то в Москву, то в Осакаровку, то в Караганду, то еще куда сбывать товар. Нравится ему спекулировать или, как говорит грамотная Клео, заниматься фарцовкой. И почему его называют спекулянтом? В былые времена людей подобного рода называли, кажется, негоциантами или купцами… Или меценатами? Харитон плохо знал значение этих слов, знал только, что связаны они с торговлей, с деньгами. Да, он торгует, ну и что? Разве это не работа – привозить людям товар, который им нужен? Или он не устает от такой работы? Не дай Бог – еще как устает! Одни