Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

– Да уж, если возьмется что-то сделать, то сделает хорошо. Я все жду, когда он соберется, наконец, меня понять.

– А, ты ему говорила, что ты хочешь от него?

– Говорила не раз. Теперь перестала. Без толку.

– Надо говорить, может придет время и достучишься до него.

– Очень сомневаюсь. Не тот он человек. Но надеюсь. Может быть, он изменится…Знаешь, вчера видела Марику Семержиди, помнишь, такая какая-то была худая, заморыш, некрасивая.

Тетя Соня догадливо кивнула:

– Она недавно вышла замуж за Мишку Попандопуло.

– Именно! Год назад. Вот этот Мишка, не красавец, но приятный мужик, представь себе, сделал из нее красавицу.

Тетя Соня, удивленно подняв бровь, даже перестала вязать.

– Как?

– А вот так! Я когда ее увидела, не сразу узнала, так она изменилась. Поправилась, кожа побелела, блеск в глазах, красиво причесана, аккуратно одета. Раньше и платья путевого у нее не было. Родила дочку. Я видела их всех вместе. Друг другу улыбаются…

– Ну, Ирини, это начало их жизни, посмотрим, что будет через три, пять лет.

– Нет, как начнешь очень важно! – решительно возразила Ирини.

Тетя Соня усомнилась:

– Разве вы не так начинали? По-моему, начало всегда радужное.

– Мне кажется, что мы так друг другу никогда не улыбались. Я так позавидовала Марике и подумала, вот была дурнушка, а стала прелесть. А я была красивой, а что от меня осталось?

Тетка попыталась успокоить ее:

– Ладно, не прибедняйся. Все тебя считают красивой. А, что очень худая, то это временно. Были бы, как говорится, кости, а мясо нарастет.

– Да, что-то у меня и со здоровьем. Голова кружиться. Плохо сплю.

– Так ребенок же маленький.

– Женечка спит, как сурок, слава Богу. Это нервы…, – Ирини вдруг села на стул, бросив полотенце на стол, которым вытирала помытую только что посуду. В глазах стояли слезы.

Тетя Соня растерялась:

– Ты что подруга? Совсем что ли? Что случилось?

Ирини вытерла слезы и улыбнулась.

– Да ничего. Ты сейчас смеяться будешь, но я тебе скажу. Только, между нами, – предупредила она.

– Давай, давай, Господи. С тобой не соскучишься, – тетя Соня устремила все свое внимание к младшей подруге.

– Ну так вот, сижу я на свадьбе год назад, уже скоро мне рожать и, вдруг, слышу, как женщины рассуждают, какие бывают мужчины, какие они в постели, про какое-то «удовольствие» говорят. Я сидела, как пришибленная, тогда я и узнала, что существует удовольствие от жизни с мужчиной. Для меня же это – какая-то безрадостная обязанность спать с ним. И до сих пор это так. А я-то, дура, думала, зачем Бог придумал совместную жизнь мужчин и женщин. Думала, он нас так наказывает, проверяет, как мы выдержим его наказание. Представляешь, родила ему троих детей, и он ничему меня не научил, ничего мне не дал. Сам мычит себе, довольный, а обо мне и думать не думает.

– Н-да, хорош гусь…, – удрученно откликнулась тетка. Она задумалась. Видно, и в ее жизни было такое.

– Но не все еще потеряно, – сказала с задором тетка, – все еще поправимо. Ты прямо ему об этом и скажи.

– Как сказать? Что хочу, как все нормальные женщины, удовольствия? – Ирини покраснела от прозвучавших слов.

– Намекни, ничего стыдного в этом нет.

– Намекнула я раз, да пока ничего не изменилось. Выучился на шофера, теперь он приезжает с работы в разное время: то у него автобус сломался, то за запчастями куда-то ездил, то на работе что-то не так…

Они еще поговорили, что и как делать с их жизнью, посмеялись, посплетничали слегка и, довольные друг другом, подруги расстались.

Ирини ценила тетку за то, что она знала все, о чем бы она не спросила ее. Она помогла освоится в городе. Показала, где рынок, магазины, на какие автобусы садиться доехать в больницу или другое какое заведение, показывала какие продукты подешевле и где купить, познакомила со многими Джамбульскими греческими семьями. Со своей невесткой – Варькой познакомила. И по житейской части она была превосходный советчик. Учила, как вести себя с мужем, хотя предупреждала, что здесь никакие советы не помогут.

Тете Соне же она нравилась своим свежим неординарным умом, красотой, рассуждениями. С ней она чувствовала себя моложе и востребованней в этой жизни. Невестка ее, Варя, была немного заторможенной, с ней трудно было разговаривать: слишком долго до нее доходило, о чем шла речь. А с сыном по душам поговорить не приходилось, хотя мать и сын очень любили друг друга. Сын есть сын! Отрезанный ломоть… Жаль, что у нее не было дочери.

Хорошая все-таки женщина Ирини и, что это у нее никак не клеится жизнь с Саввой? Ведь он такой обаятельный и, как будто очень смирный, из него веревки можно вить.

* * *

Савва был невозможно рад получить права на вождение машины. Первый раз домой он приехал на тупоносом, обшарпанном автобусе. Давно уже устарела эта марка машины.

Ирини, осмотрев ее, сказала:

– Старую пока дали, хотят проверить, как ты ездишь…

– Да. Ничего, немного поработаю, дадут новую.

– Да, и эта ничего, – радостно констатировала Ирини. Чистая внутри, и сиденье нормальное. А, что у тебя внутри в самой будке? – спросила она.

– Там бабины с пленкой кинофильмов. Надо отвезти в клуб.

– Да-а-а? А что за фильм?

– Там несколько фильмов. Прочти на коробке.

Ирини – большая любительница кино. Интересно, что за фильмы здесь у него?

Взяла в руки бобину, повертела в руках – тяжеленная. И на этой пленке какая-то жизнь. Интересно. Стала разбирать название. Длинное какое-то. Стертые буквы, мелкие.

Ладно, зачем ей знать название, надо будет сходить в кино – сходит. Хотя приходится и за счет кино экономить.

– Ну, что посмотрела, какие фильмы?

– Нет, там непонятно написано.

– Ничего интересного, сказки для детей.

– Можно Наталию сводить.

– А младших куда? Я с ними не останусь.

– Куда уж тебе. Да и кто тебе их оставит?

– Ну, ладно тебе! Говорю же, сам не знаю, что со мной произошло тогда, как вроде уши чем-то заложило.

– Конечно! Рассказывай! Ладно. Прокати хоть на машине до магазина, надо хлеб купить.

– Конечно, сейчас пообедаю и подброшу тебя, а сам на работу. Опаздывать нельзя.

Савва озабоченно потыкал ногой шину колеса.

– Накрой пока на стол, пойду умоюсь. Пожарила картошку?

– Пожарила, остывает.

– Иду, иду, – и он заспешил к умывальнику.

«Ну Слава Богу!», – подумалось Ирини. – Будет теперь, как человек работать. Не камни ломать, не в грязи возиться под дождем. Слава Богу!»

Через минуту послышалось:

– Ирини, что ж воды нет, ни в умывальнике, ни в