Улыбнись навсегда (сборник) - Юрий Иосифович Малецкий

решетка сузилась, раздвигаясь. «Сколько стоит одна ночь в вашем отеле?» Меня впустили. Черно-седая женщина с орлиным носом сказала: «Есть две комнаты. Одна 65 евро — вторая 55». — «Покажите». Та, что дороже, была убога, но туалет и ванна были внутри. Вторая была убога не менее, но удобства — снаружи. Я сказал: «Беру за 65». Она дала мне ключ. «Плата вперед». А если вторая? Тот же самый ключ. «Плата вперед». — «Да… но как же это — один и тот же ключ? Тут что — у всех одинаковые ключи?» Не знаю, что ей показалось в моем вопросе, — но что-то недоброе, — хотя с какой бы стати? — только она выдрала ключ из моей руки и заорала, чтобы я убирался — это я понял и без знания испанского. Я пытался сказать, что беру любую из комнат, но все это было бесполезно: она орала и орала, чтобы я убирался, убирался, убирался! Это воронье злобное карканье буквально выдуло меня из двери, которая тут же захлопнулась и покрылась чугунной ромбовидной решеткой.

Я вернулся на ту же скамейку. Чем я ей насолил? Может, она приняла меня за полицейского? Или бандита? Вот уж ни на того, ни на другого я был не похож. Отпив еще глоток, начал соображать.

Что дальше? Я встал и обошел еще несколько таких же хат или малин под названием «Отель». Звонки молчали. Свет не загорался. Двери не открывались.

Я вернулся. Откусил колбасы и хлеба. Мне показалось, ночь запахла-таки лавром; дай срок, запахнет и лимоном. Ночь пахла лавром все сильнее. Было уже 9 вечера. Кругами в темном, едва освещенном тусклыми огнями пространстве ходил мусорщик. Он улыбнулся — мы начали разговаривать на разнообразных языках — в основном на языке жестов. В итоге я понял: нехороший это район — в пяти минутах от Банко ди Спанья, по прямой дороге к Пуэрто дель Соль! — и тут ходят нехорошие ребята, и если у меня есть что грабить, то лучше тут не сидеть…

В самом центре Мадрида, даром что за углом и грязновато. Не может быть.

Рядом ходил какой-то паренек. Потом подошел. Разговор завязался на скверном английском.

— Откуда?

— Из Мюнхена. Германия.

— И что? Ищешь отель?

— Ну да. Не слишком дорогой.

— Пойдем. Я тут знаю кое-кого.

Но куда бы мы ни шли, кого бы он там ни знал, все отельчики были полным-полны.

— Но уж вот этот всегда открыт.

Я подошел. На отеле было крупно написано: «Самара».

— Ты сходи, — сказал я, — я устал. Да и толку не будет.

— А я говорю — будет.

— Вот и сходи, если вправду хочешь помочь.

Я обнаглел от холода и усталости; но чувствовал свое какое-то право так говорить, поскольку оно обеспечивалось моей готовностью помочь другому, если бы мы поменялись местами.

Через три минуты он возвращается.

— Откуда ты знал, что нет мест?

Я и не знал. Просто чувствовал спиной. Это название моего родного города. А в родных местах даже в чужих странах ты хуже чужого.

— Ишь ты.

Мы еще погуляли. Нигде ничего ни за какие. Этого не могло быть, но так и было.

И тут он с интересом стал разглядывать мою сумку. Из нее торчало горлышко «Сингл Баррел». 50 %.

— Выпить хочешь? На, согрейся.

Он отпил. Потом как-то странно посмотрел на меня.

— Закусить? — Я вынул «чоризо».

— А хлеб есть?

Я полез за хлебом; и тут произошло двойное действие: он стал тянуть мою сумку на себя, видимо, думая, что я не из самых бедных туриков, раз так пью и закусываю. Я же, еще не поняв, что происходит, вытащил большой составной китайский нож — если сложить, там была и вилка и ложка; я хотел отрезать ему хлеба, но для этого достаточно было вынуть половинку с ножом. А надо сказать, такие вот дешевые, «обеденные» китайские ножики довольно велики — если туда входит компактно столовая ложка. И тут он слишком открылся в своих намерениях — меня просто-запросто ограбить, а я, может быть, случайно, направил большое лезвие ему в живот, пытаясь резать краюху хлеба; и он вдруг куда-то растворился.

Я слишком устал, чтобы анализировать происшедшее, не то бы испугался. Я еще никого не резал ножом, да и в этот раз не собирался — я собирался отрезать ему кусок хлеба. Он меня неправильно понял, но из этого следовало только, что ему уже приходилось такие действия понимать правильно.

Мусорщик подошел, посмотрел на меня с уважением и сказал, в основном на языке жестов, вставляя меж ними кое-где слова, в которых, если очень захотеть, можно было распознать английские — или похожие на них:

— Ты — мачо. Но все равно уходи отсюда. Он может придти не один.

Я уже понял, что в этом городе соблюдают правила, и вернулся на улицу Алкала. Тут было принято курочить людей только в закоулках, отходящих от центральных улиц, а не на самих центральных улицах.

Но где же все-таки Прадо? Этой мыслью я пытался отогнать другую, может быть, и второстепенную, но все же: где я все-таки буду ночевать?

Я дошел до Пуэрто-дель-Соль. Это был резковатый подъем — холмистый город, ничего не поделаешь. Улицы же широкие и какие-то не длинные, а долгие. Тут было много отелей, но не в моем вкусе. Я давно успел заметить, что вкусы изменчивы и прежде всего в зависимости от цен. Напутственная фраза бармена: есть ли у меня сто евро за ночь, подтверждалась с лихвой. 100 евро в некоторых отелях вызывали вежливую улыбку, поднимавшую цену едва ли не в разы.

Что же это за город? С ума сойти, в Париже, даже в Риме (а в нем разве что дождливые зимы не сезон, да и то — Рождество) в конце марта я, успокоясь и побродив со вкусом, не запросто, но и без большого труда мог найти клоповник (что мне надо-то было? Пусть даже 2 звезды с удобствами частично в коридоре) за 50 евро за ночь. Но этот город!

Все было закрыто, все в чугунных сетках-ромбах.

Хорошо, подумал я. Хорошо, злой город. Перейдем на класс выше. Зайдем в отель 4 звезды. Пусть 100 евро за ночь, пусть одна ночь, а вторая в аэропорту до утра, а уж 3-я в самолете, но я попаду в Прадо.

И я прочесал отель за отелем, в которые раньше не заходил, но приметил. Увы, мест не было, хотя цены колебались от 150 до 200 евро.

— В Мадриде в любое время года бронируют номера за два