В начале было Слово – в конце будет Цифра - Маргарита Симоновна Симоньян

Дверь наконец заскрипит, и откроется один из безразмерных соловецких погребов, утыканный датчиками температуры, влажности и давления, уставленный трехлитровыми банками, из тех, в которых вы, читающие эти строки, засаливали огурцы, а потом закусывали ими водочку, когда в мире еще было за что выпить.

В банках приветливо помашут нижними долями розоватые легкие, свернутся калачиком почки, разляжется жирная печень, лепестки первосортного наноэпидермиса взволнованно колыхнутся, а в баночках поменьше, из тех, в которых когда-то хранили хрен и горчицу, будут барахтаться круглые человеческие глаза.

Альфа Омега легко найдет среди банок подходящий наноэпидермис, приложит ладонь, чип трехлитровой банки кликнет с чипом ладони, подтвердив совпадение.

– Руку там захвати, болванку! – крикнет из кабинета плотник, не вынимая изо рта свою «Шипку».

– Любую?

– Любую! Вы же, последние, все на одно лицо, – проворчит плотник.

Альфа Омега вернется в кабинет, держа под мышкой гибкую болванку руки. Плотник стряхнет пепел прямо на подоконник рядом с высохшим кактусом и копченым лещом, звонко похрапывающим на щербленой тарелке. Приложит наноэпидермис из банки ко лбу Альфа Омеги.

– И чего ты сам себя не починил? Тебе же принтер выдали на Район. Не знаешь, как распечатать собственную кожу, что ли?

– Вы предлагаете мне заниматься самолечением??? Это опасно, безнравственно и наверняка запрещено Демократией! – рассмеется Альфа Омега.

– А дача взятки должностному лицу не запрещена Демократией? – Плотник кивнет на храпящего на тарелке леща, и тут лещ проснется, прокашляется, как заядлый курильщик, и, оглядевшись вокруг, резко выпрыгнет из тарелки прямиком в допотопный аквариум.

– Какое хамство! – только и скажет плотник, укоризненно посмотрев на леща.

Высококачественный – хоть и отечественный – наноэпидермис, прикрученный умелой отверткой плотника, мгновенно срастется с настоящей кожей Альфа Омеги.

– Ох уж эти мне молодые управленцы-технократы, – разворчится плотник. – Как потрындеть – так даже ИЯ перетрындите. А как ручками что-то сделать – так им японские биопринтеры подавай. Вот мы помрем все, старая школа, и как вы будете спасать человечество?

– Смерть запрещена Демократией! – напомнит ИЯ.

Плотник раздраженно фыркнет, потянется за сигаретой и обнаружит, что пачка пуста.

– На кой ляд мне ваше бессмертие, если у меня сигареты закончились!?

В расстроенных чувствах, плотник достанет из шкафа лоскут наждачной бумаги и примется шлифовать лоб Альфа Омеги. После чего пинком направит его в угол, к пылящемуся стационарному фену.

Достав из треснутого шкафа напильник, плотник возьмет руку, которую Альфа Омега принес со склада, – и тут же отшвырнет ее на линолеум.

– Ну, бестолочь же ты! Это ж левая!

– Ты же сказал – любую, – безмятежно отзовется из-под фена Альфа Омега.

Плотник притащит из погреба другую руку, несколько раз взмахнет напильником, как смычком, и, не глядя, бросит болванку в аквариум, вызвав справедливое негодование копченого леща, который остервенело забьет хвостом. Плотник снова, кряхтя, полезет в аквариум. С трудом поймает леща, бросит его обратно в тарелку. Лещ разгневанно хлопнет хвостом и надует жабры, но на всякий случай притихнет.

В аквариуме вокруг болванки начнет пузыриться нанозеленка. Плотник отчаянно зажует фильтр «Шипки», в ожидании присядет на подоконник, чем снова разгневает копченого леща, задумается и нехотя скажет:

– Относительно твоей гипотезы… Интересно. Интересно… Надо проверить. Надо проверить…

– Да все ясно, как Список Свобод! – воскликнет Альфа Омега из-под фена. – Если предельно увеличить силу энергии веры, она обгоняет скорость света и превращается в воблу.

– Надо проверить! – безапелляционно повысит голос плотник.

Фен запищит, плотник подойдет к Альфа Омеге и очередным пинком вытолкнет его из-под фена. Напялит очки, всмотрится ему в лоб. На коже почти не останется следов от порезов, только пигментные пятна, скорее похожие на веснушки.

– До свадьбы заживет, – буркнет плотник.

– Браки запрещены Демократией по закону об оскорблении чувств одиноких! Растлеваете молодежь! Сто баллов штрафа! – грозно сообщит ИЯ.

– Ну вот! Видишь, что ты натворил! Ой, извините, натворило! – рассвирепеет плотник, грозя Альфа Омеге.

Рука, полностью синтезированная в допотопном аквариуме, проверочно зашевелит пальцами и вдруг покажет плотнику и Альфа Омеге вполне безупречную фигу.

5

Джуэл Шупинг из Северной Каролины наконец-то осуществила свою многолетнюю мечту лишиться зрения. Она нашла психолога, который согласился залить ей в глаза жидкость для прочистки труб. В результате один глаз ослеп, другой пришлось удалить. Теперь она наконец-то чувствует себя счастливой. Это состояние, при котором здоровые хотят быть инвалидами. Раньше его считали расстройством, а теперь просто вариантом нормы.

Газета The mirror, 2015 г.

После обеда в коридоре ремонтной поликлиники станет особенно многолюдно – точнее, многочеловекоподобно.

Скрипнет кособокая пластиковая дверь, и в коридор завалится труппа древнегреческой трагикомедии во главе с воскрешенным жирненьким римским императором на тоненьких ножках. На голове его вместо короны будет красоваться золоченое пластиковое сиденье для унитаза – Нерон так никогда и не узнает истинное предназначение этого шикарного аксессуара, поскольку в его первой жизни унитазов не было еще, а во второй – уже. Плотник хотел было его просветить, но рассудил, что, во-первых, лучше приберечь энергию света для более принципиального случая, а во-вторых, сиденье от унитаза в качестве головного убора Нерону вполне к лицу.

Побрякивая лорнетом из цельного изумруда, Нерон будет часто наведываться в поликлинику покупать рабов для своих новых оперных постановок – иногда оптом. Быстрым взглядом знатока он оглядит очередь и сразу заприметит симпатичного престарелого аутокомпрачикоса в инвалидной коляске – одного из многочисленных стариков-фанатов движения, возникшего еще в двадцатые благодаря популярным ютубовским шортсам, снятым по мотивам допотопного фильма «Человек, который смеется», в котором зловещие торговцы компрачикосы уродовали детей, чтобы потом показывать их за деньги на забаву средневековой публике. Вдохновленные шортсами, предпоследние люди ринулись уродовать себя самостоятельно, получив прозвище «аутокомпрачикосы», и предпоследняя публика тоже находила это забавным.

Понравившийся Нерону старикан когда-то потребовал у плотника ампутировать ему все конечности (согласно Списку Свобод, плотники не могли отказывать пациентам в добровольном членовредительстве). Плотник тогда уговорил его оставить себе хотя бы правую руку, объясняя, что иначе он не сможет мастурбировать и ковыряться в носу. И вот, видишь ли, аутокомпрачикос заявится отчекрыжить и руку.

– Почём? – надменно процедит Нерон, направив изумруд на старикана-аутокомпрачикоса, похожего на неваляшку.

– Меня зовут Адам. И я дорогой! – с вызовом скажет неваляшка, задрав подбородок, от чего на шее задрожит вшитый в кадык коровий колокольчик.

– Сколько?

Адам прочистит горло,