Поздняя жизнь - Бернхард Шлинк

Бернхард Шлинк

Поздняя жизнь

Bernhard Schlink

Das Späte Leben

Copyright

.

ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Часть первая

1

Он не поехал на лифте, а пошел по лестнице. Ступенька за ступенькой, этаж за этажом. Механически фиксируя белизну стен, зеленые цифры рядом с лифтом, обозначающие этаж, зеленые двери. Потом, выйдя на улицу, так же механически продолжал фиксировать свежий воздух, пешеходов на тротуаре, машины на дороге, строительные леса у дома напротив.

Его первой мыслью было: почему я не поехал на лифте? Ведь у меня теперь осталось так мало времени. Он остановил проезжавшее мимо такси и сел в машину. Водитель, поздоровавшись, выразил удовлетворение по поводу прекрасного утра, первого после нескольких дождливых дней. Синело небо, светило солнце, на газоне разделительной полосы цвели крокусы. И в самом деле прекрасное утро, подумал он. Как я всегда радовался весне после долгих зимних месяцев, когда на город давило низкое, серое небо!

Пока они ехали по городу, он вспомнил грозу, от которой прятался вот под этим навесом, доклад, который читал вот в этой церкви; вечер, проведенный с молодой женщиной, своей будущей женой, вот в этом ресторане; почтовое отделение на углу, где покупал марки, отправлял и получал посылки, пока это отделение в прошлом году не закрыли; учителя йоги, который приходил к нему два раза в неделю и жил вот в этом доме; старика, который сидел одно лето на стуле перед тем домом и приветствовал прохожих. А вот тут он прошлой осенью ехал на велосипеде по мокрой траве и упал. Это были лишь обрывки воспоминаний; откуда и куда он шел, когда началась гроза, о чем был доклад, который он читал в церкви, как сильно они с той молодой женщиной были влюблены и насколько эта влюбленность осталась в прошлом, что было перед тем, как он упал на велосипеде, и что после того, – ничего этого в его воспоминаниях не было.

Зато мозг его непрестанно сверлила мысль: должен ли он с сегодняшнего дня спешить? Почему он решил воспользоваться лестницей, а не лифтом? Хотя он ничего не решал, а просто пошел по лестнице, так же как не принимал решения поехать на такси, а просто остановил машину и в нее сел.

Может, все эти «просто пошел по лестнице» или «просто сел в машину» теперь остались позади и отныне он должен тщательно обдумывать, как использовать свое время? Но ведь тщательное обдумывание тоже требует времени? Все эти мысли были непродуктивны, но он никак не мог их отогнать. Когда ему это в конце концов удалось, в голову полезли белизна стен, зеленые цифры и зеленые двери – такая же непродуктивная работа мозга.

– Приехали, – услышал он вдруг голос водителя.

Он совсем не следил за дорогой, не смотрел, как раньше, на таксометр и не достал заранее портмоне. Он вернулся в реальность, лишь когда машина остановилась и водитель повернулся к нему. Расплатившись, он вылез из машины и прошел в палисадник через калитку, которая уже не закрывалась сама, потому что сломался доводчик. Давно было пора заняться калиткой. Нужно ли теперь поторопиться, или это уже не имеет значения?

Дома никого не было. Жена помогала подруге в галерее, а сын был в детском саду. Он застыл на месте в прихожей и никак не мог решить, что делать. Снять плащ и повесить? Пройти на кухню и сварить кофе? Или в кабинет, где у него на столе лежала рукопись статьи, над которой он работал уже неделю? В гостиную? И сесть в кресло?

2

Какого черта его понесло к врачу? Останься он дома, ничего бы не произошло, он ничего бы не узнал, а то, чего не знаешь, не существует.

Он покачал головой. А почему он, собственно, не должен был идти к врачу? Уже почти месяц он страдал от упадка сил, думал, что это просто малокровие или авитаминоз, и ожидал услышать какие-нибудь рекомендации по поводу образа жизни и получить какой-нибудь рецепт. Врача он знал давно, они были почти приятели, хотя общение их ограничивалось стенами клиники. Он был старше врача на двадцать лет и радовался, что тот не уйдет на пенсию и не вынудит его перед смертью искать другого врача. Ежегодный осмотр, прививки, время от времени небольшие проблемы с желудком или с горлом, изредка люмбаго – ничего серьезного. И вот после УЗИ, анализа крови и мочи, компьютерной томографии врач сообщил ему, что у него рак поджелудочной железы. Правда, теперь это не так страшно, как раньше, поспешил врач успокоить его, химиотерапия шагнула далеко вперед; кроме того, есть новые, эффективные методы лечения, и экспериментальные, и успешно испытанные. Однако его болезнь уже прогрессировала, и врач не может ничего гарантировать и не хочет ничего обещать, но чем раньше начнется лечение, тем лучше.

Он слушал и смотрел на врача, на его глаза, которые тот упорно отводил, на его руки, которые передвигали какие-то бумаги на столе и в конце концов одну из них скомкали.

– Сколько мне осталось?

Врач помедлил с ответом:

– Этого я сказать не могу.

– Но хоть что-нибудь вы сказать можете? Три недели? Три года?

– Думаю, полгода, не больше.

– А как я буду себя чувствовать в эти полгода?

– Если повезет – как сейчас. Только слабость и упадок сил будут нарастать.

– А если не повезет?

– Меня беспокоят метастазы в ваших костях. Боли могут стать невыносимыми. Тогда нам придется подумать, где вам будет легче: дома, в отделении паллиативной помощи или в хосписе.

Он пожал плечами:

– Вообще-то, я неплохо переношу боли.

Врач покачал головой:

– При поражении позвоночника… – Он разгладил скомканный лист. – Господин Брэм, вы помните, мы с вами как-то раз, несколько лет назад, говорили о смерти? Вы сказали, что предпочли бы покончить с собой, чем умирать в муках. Кажется, вы даже запаслись древесным углем. На всякий случай. – Он глубоко вздохнул. – Мы знаем друг друга уже давно, поэтому я позволю себе дать вам совет: не делайте этого. Моей жене было двенадцать, когда ее отец наложил на себя руки, и она до сих пор до конца не оправилась от этой травмы. И