В огне повенчанные - Иван Георгиевич Лазутин

Лихорадочная, нервная спешка, отсутствие единой команды, которая могла бы предотвратить все эти не предусмотренные приказом на прорыв обстоятельства, усугублялись еще и тем, что связь между соседними частями и частей с командным пунктом армии часто нарушалась.

Первыми на исходные позиции дивизии Веригина прибыли 82‑й стрелковый полк, 70‑й артиллерийский полк, 3‑й дивизион 89‑го гаубичного артиллерийского полка и часть 96‑го гаубичного полка.

Веригин волновался. До начала атаки оставался всего час, а до сих пор не видно было даже головы колонны 86‑го стрелкового полка, снятого с левого берега Вязьмы. Неизвестно где застряли два дивизиона 96‑го гаубичного полка и 57‑й тяжелый артиллерийский дивизион. Задерживался в пути и отряд черноморских моряков, который вместе с батальонами 82‑го стрелкового полка должен был первым броситься на прорыв вражеского кольца.

– Где же запропали дивизионы тяжелой артиллерии?! Ведь основной огонь артналета поведут они!.. – Веригин заметно нервничал, глядя на подполковника Воропаева так, словно в этой задержке больше всего был виноват начальник артиллерии.

– Товарищ генерал, по этим дорогам еле подтянули малую и среднюю артиллерию. Сами видели: сорокапятки бойцы несли чуть ли не на себе. А гаубицы – не сорокапятки…

Только что прибывший из штаба армии офицер связи подал Веригину записку. Командарм приказывал: артподготовку из всех стволов артиллерийских полков и дивизионов усиления начинать сразу же после залпа «катюш».

Веригин еще ни разу не видел огня этого нового и, как до него дошло, очень грозного оружия.

– Генерал не сказал, откуда будут бить эти «катюши»? – спросил Веригин, глядя на захлюстанные грязью полы шинели и на раскрасневшееся лицо офицера связи. – Ведь можно спутать.

– Не спутаете, товарищ генерал. «Катюши» будут бить вон из того леска. – Лейтенант показал в ту сторону, где еще не до конца сбросивший листву лес золотой волной багрянца наплывал на покрытое кипенно-белой снежной пеленой поле. – Огонь «катюш» ни с чем нельзя спутать. Я видел «катюши» в работе. Дух замирает, товарищ генерал. За каждым летящим снарядом в небе остается длинный хвост огня. Летят, как огненные кометы. И ревут так, что по спине мурашки пробегают. Не похожи ни на мину, ни на артснаряд. И летят не по одному, а сразу скопом. Бьют залпом.

Веригин написал командарму донесение о том, что приказ его о начале артподготовки им получен и что полки дивизии занимают свой рубеж и готовятся к атаке. Передавая записку офицеру связи, Веригин предупредил его:

– Передай генералу, что на прорыв я пойду в первом эшелоне, в восемьдесят втором стрелковом полку Северцева.

Подтягивались к рубежу атаки полки и батальоны других дивизий, заполняя людьми и повозками лес. Отряда моряков все еще не было.

Увидев в группе командиров подполковника Северцева, который разговаривал с комиссаром штаба, а сам настороженно поглядывал в сторону Веригина и, очевидно, ждал, когда тот его заметит и позовет, генерал махнул ему рукой. Северцев почти подбежал к нему и доложил, что 82‑й полк занял позиции и готовится к атаке.

– Кто понесет Знамя полка? – спросил Веригин.

– Надежные люди, товарищ генерал. Пулеметчики с завода «Калибр» и подрывники из команды капитана Дольникова. Все прошли огонь и воду. Некоторые уже выходили из окружения.

– Сколько человек?

– Десять.

– Мало. Назначьте в группу знаменосцев двадцать человек. И пусть каждый из двадцати усвоит: упал со знаменем Иванов – дальше его несет Петров. Ранило или убило Петрова – знамя подхватывает Сидоров!.. И определите точно место знаменосцев в атакующем эшелоне. Без нужды не бросайте их в голову колонны. Я пойду на прорыв с вашим полком и с моряками.

Заметив, что Северцев во что-то пристально всматривается, глядя вдаль мимо плеча генерала, Веригин повернулся и поднес к глазам бинокль.

– Моряки, товарищ генерал!.. – обрадованно проговорил Северцев. Как и Веригин, он с нетерпением ждал черноморцев: ведь дивизионы моряков должны были пойти вперемежку с батальонами 82‑го стрелкового полка Северцева. – Видите?

– Вижу!.. А правее показалась колонна восемьдесят шестого полка. Бегут… Рысят… Все в мыле… Ну, слава богу… А за ними следом… видите – идет тяжелый артдивизион. Должны успеть. В нашем распоряжении еще сорок пять минут.

В бинокль Веригин отчетливо видел цепи бегущих моряков-черноморцев, которые на белом снегу вырисовывались как-то особенно отчетливо.

Небольшой лес был весь забит пехотой, артиллерией, машинами с инженерным имуществом и ранеными… Бойцы вырубали просеки, корчевали пни, вырывая их тягачами с корнем: делали проходы на покрытую снегом равнину.

У санитарных машин медсанбата Веригин остановился, не понимая, откуда ему кричат.

– Товарищ генерал, не оставляйте нас!.. Ради бога, не оставляйте!.. – Это кричал раненый, высунув из окна автобуса забинтованную голову.

– Пойдем на прорыв все, – заверил раненого бойца генерал и приветственно-твердо махнул ему рукой. – Так и передайте всем раненым.

Во втором батальоне полка Северцева Веригин встретил своих старых знакомых: отца и сына Богровых, капитана Дольникова, Еськина… Богров-старший заметно осунулся, седина из-под прожженной в нескольких местах пилотки серебрилась ярче, чем две недели назад, когда Веригин вместе с Вороновым обходили позиции полка Северцева.

– Кто ответственный за вынос знамени? – спросил Веригин у Северцева, который шел рядом с ним.

– Лейтенант Казаринов.

– Кто-кто?.. – словно припоминая что-то, спросил Веригин.

– Командир саперного взвода из подрывной команды капитана Дольникова.

– Это что – тот новичок, которого Лукин послал на подрыв моста?

– Тот самый, товарищ генерал. Уже имеет опыт выхода из окружения. И вообще – мужественный и волевой командир.

Веригин с досадой вспомнил, что до сих пор так и не нашел случая сказать Лукину, что он своей властью подчинил группу Казаринова командиру подрывной команды Дольникову. И тут же подумал: «Выйдем к своим живыми – там все объяснится само собой…»

До начала атаки оставалось сорок минут. Отряд моряков уже вошел в лес и смешался с ротами полка Северцева. Командиры батальонов выстраивали роты по шеренгам, одна за другой. Каждая шеренга дивизии тянулась больше чем на километр.

Вид у Веригина был торжественно-спокойный. На нем был черный кожаный реглан с серым каракулевым воротником и такая же серая генеральская папаха. Проходя мимо бойцов, которые в лихорадочной спешке отрывали окопчики на случай налета вражеской авиации, он время от времени останавливался, подбадривал уставших и упавших духом. Поравнявшись с Богровыми, которые только что закончили рытье окопа, Веригин остановился.

– Ну как, Николай Егорович? Будем рвать кольцо?

– Будем рвать, Владимир Романович.

– А где же твой пулемет?

– Остался там, на левом берегу Днепра… – со вздохом сказал Богров-старший.