Штурм Бахмута, позывной «Констебль» - Константин Луговой

Я вспомнил «Хисмана», который просил его не отправлять на передовые позиции и дать отдохнуть после госпиталя.

— «Керамзит» в самом начале там. Ближе всего к хохлам. Короче, сейчас пополнение подтянем и будем выравнивать и угол у леса забирать. «Пегас», записи угла есть?

«Пегас» стал прокручивать записи последних облетов позиций, и я увидел в одном из окопов собаку.

— Стоп! А это что?! Это же твои позиции, Жека?

— Угу. — улыбнулся бородатый великан. — Наш щенок. Приблудился. Откуда взялся, не знаю, но живет у меня там.

— Ни фига ты доктор Айболит! Кабеля завел.

— Да не. Девочка это. И ей хорошо, и бойцам радость. Это же живое существо.

Любовь к животным среди этой злости и убийств помогала ребятам не вытравить в себе человека. Солдату нужно что-то, что позволяет ему помнить, что есть забота о слабых и прощение к поверженным. Когда на войне в тебе поселяется ненависть и начинает метастазами расползаться по твоей душе, незаметно расчеловечивая и превращая в орудие убийства, необходимо сильнейшее противоядие, которое не даст душе погибнуть окончательно. Этот щенок стал для подразделения Жени живым напоминанием о том, что любовь в конце концов победит и превозможет. Месть может родить только месть. Любовь может родить прощение, ответную любовь и мир. И хотелось бы, чтобы она была обоюдной.

А пока мы сидели и думали, как убивать противника и не дав убить себя.

— Смотри, как они тут грамотно окапались, — стал я показывать пацанам хорошо оборудованный укреп 24-й ОМБр.

— Угу. Тут, видимо, пулеметные гнезда. А тут подпитка у них по этим тропам и дороге от Кпещеевки.

— Сверху им работать по нам проще, — сетовал Женя. — Ладно, после нашей зоны нам нечего бояться.

Он заржал.

Они с Ромой, улыбаясь, переглянулись, видимо вспоминая что-то свое.

Пейзаж за то время, которое мы находились тут, кардинально изменился в худшую сторону. Земля сверху выглядела, как лицо человека, от старости изрезанного морщинами траншей, пигментными пятнами от мин и снарядов и язвами окопов. Вся растительность была выкошена и разбросана силой пороха и тротила. Особенно ужасно смотрелись посадки с поваленными вырванными с корнем и расколотыми в щепки деревьями. Они выглядели как плохо выбритая щетина, кусками торчащая из разных мест. Казалось, ничего живого не могло укрыться и спрятаться в этой промерзшей и мертвой земле. Но здесь были люди. Люди, превратившись в крыс, жили в норах. Они боялись лишний раз показаться на свет, чтобы не быть раненными или убитыми. Открытое пространство стало опасным и грозило болью. Помимо этого, сверху были хорошо видны трупы, которые не успели эвакуировать украинцы. Трупы людей, оставленные без погребения и опознания. Они лежали как куклы, застывшие в нелепых позах с вывернутыми ногами и растопыренными руками. Некоторые из них казались спящими в своих земляных постелях. Но их сон был вечным и не предполагал пробуждения.

— Ладно. Пора по позициям, — подвел я итог нашего совещания.

Мы пожали друг другу руки, и ребята ушли.

Потеря позиций

Утром я проснулся на «Дяде Васе» и собирался выдвигаться на позиции, когда пришел «Маслен».

— «Констебль», ты просил сообщить. Мы взлететь высоко не можем. Заглушено все сильно.

— Давно?

— Полчаса как…

Не успел он договорить, как тут же по рации стали поступать сообщения с первой траншеи о накате украинцев.

— «Констебль»! На нас идет сильный накат! — истерил «Сабля». — «Керамзит» «двести»! «Хисман» тоже. Нам все.

Мы отходим!

— Куда вы отходите? Отбивайтесь! Что у вас происходит? Сколько человек противника? С какой стороны накат? Хватит истерить! — стал я орать в станцию.

Мои худшие опасения на счет «Сабли» подтвердились.

Он запаниковал и не смог организовать оборону. Пока они отступали, из пяти человек его группы двое погибло, а трое получили ранения разной тяжести. В том числе и сам «Сабля».

— Мне руку оторвало! — кричал он в станцию.

Я почувствовал сострадание к нему и сразу перестал злиться.

— Держись «Сабля», — сказал я ему уже спокойнее.

Украинцы все сделали как по учебнику. Четыре человека шли с двух сторон от рва и не давали нашим поднять голову, а двое как сеятели закидывали наши траншеи гранатами. Один нес подсумок, набитый ими, а второй методично кидал одну за одной в окопы и блиндажи. С севера, со стороны Бахмута, и с запада, со стороны леса, их прикрывали пулеметчики. Накат был обычным и ничем не отличался от десятков других, за исключением того, что украинцы морально подавили наших и посеяли панику в рядах перепуганной группы «Керамзита» и «Сабли». Мы потерли крайнюю к лесу позицию. Сидя несколько дней в окопах без движения, бойцы протухали. Близость противника двадцать-тридцать метров и удаление от основных сил, сыграли свою роль — парни морально сдались. Самый боевой на этой позиции был «Керамзит», но, к несчастью, его убили. Я подозревал, что он был единственным, кто оказывал там сопротивление, и именно поэтому погиб первым. Он, как бывший оперативный сотрудник МВД, отличался точностью суждений и умением мыслить рационально и логично. При этом он был начитан и мог легко поддержать любую тему в разговоре. Исполнительный и отважный парень, который по непонятным причинам переживал, что он пришел сюда с «красной зоны». Я как мог пытался его убедить, что тут это не имеет никакого значения, но, видимо, он чувствовал к себе особенное отношение со стороны заключенных и считал себя чужим в их среде. Когда он пришел с пополнением, я сразу отобрал его к себе в учебку, и иногда мы с ним разговаривали по ночам под звуки спящего Ромы.

Я хотел посмотреть сверху, что происходит на потерянной позиции, и отправил Леху «Топора» с «Масленом» поближе к передку, чтобы они попробовали взлететь оттуда. «Маслен» попытался запустить свою «птицу» и смог поднять ее на тридцать метров. Пока они этим занимались, прилетел украинский дрон и скинул на них ВОГ. Лехе разорвало щеку, и он превратился в Гуинплена, а в бок «Маслену» прилетело несколько осколков и пробило ему оба легких. К ним срочно отправили эвакуационную группу, которая попала под массированный налет украинских дронов.

Злость, страх и отчаяние смешались у меня внутри в ядерный коктейль. Я понял, что сегодня будет особенно тяжело от навалившихся проблем.

— «Констебль» — «Крапиве»? РЭБовцы говорят, что над вашими позициями одновременно висит около тридцати дронов. Будьте готовы, что ВСУшники будут накатывать дальше и постараются выбить