Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
Хозяйственные работы были серьезным подспорьем для пленных, так как труд их оплачивался. Сельхозработы, впрочем, оплачивались сравнительно невысоко. Так, в Барнаульском, Кузнецком и Бийском уездах, где в 1915—1916 годах для проведения весеннего сева широко привлекались военнопленные, последним платили по 8 рублей в месяц. А вот в промышленном и строительном секторах заработки были по тем временам весьма приличными. На строительстве Мурманской железной дороги военнопленный получал в среднем 50—60 коп. в день, при сдельной работе – от 1,5 до 2,5 рублей. Правда, и условия труда там были каторжные. Великий князь Кирилл Владимирович в эмиграции вспоминал о своей инспекционной поездке на Север в начале 1917 года: «Когда я поехал в Мурманск, новая железная дорога была только что построена. На строительстве работали немецкие и австрийские военнопленные. Я нашел, что они содержались очень неплохо, но из-за суровых климатических условий в этих северных районах смертность среди них была высокой». Член Особого комитета помощи военнопленным М. Горяинов, который побывал здесь в августе 1916 года, в своем отчете писал: «Военнопленным не удалось предоставить сносные условия на строительстве этой дороги… Каждый пленный, пробывший на тяжелой работе свыше года, заболевает цингой, но чаще и раньше срока». По некоторым данным, погибло не меньше 17 000 человек из более чем 40 000 военнопленных австро-венгерской и германской армий, принявших участие в строительстве Мурманской железной дороги.
В вопросах поддержания дисциплины среди военнопленных Верховное главнокомандование рекомендовало умеренную строгость. Приказ по 4-й армии от 26 октября 1914 года оповещал, что, согласно распоряжению великого князя Николая Николаевича, «обращение с пленными вообще должно быть именно как с пленными. Причем малейшее проявление дерзости или вызова со стороны пленных должно караться немедленно же переводом их на положение арестантов, а при дальнейших случаях подобного поведения на пленных должны надеваться наручники и т. п.».
На местах, разумеется, не обходилось без злоупотреблений, издевательств и наказаний, граничащих с пытками. Так, в одном из лагерей охранники применяли следующие методы воздействия на пленных: работы на жаре и холоде полураздетыми, оставление без горячей пищи, сажание на несколько суток в земляные ямы, избиение палками и розгами. Инициатива здесь исходила от начальника охраны, который заставлял подчиненных мучить пленных, а в случае отказа избивал самого охранника. Когда эти факты всплыли наружу, для расследования их была создана комиссия. Особую скандальность это дело приобрело в свете того, что почти все пленные были славяне, в основном – русины. Начальство оправдывало свои действия тем, что пленные не желали работать: «…военнопленные, получая полное пищевое довольствие, которое полагалось нижним чинам русской армии, ничего почти не делали и полагали, что пребывание в плену сводится к спокойной и сытой жизни на отдыхе» (из доклада начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского военному министру генералу Д. С. Шуваеву от 22 ноября 1916 года).
Там, где охрана состояла из черкесов, ингушей и других выходцев с Северного Кавказа, пленные жаловались не только на жестокость охраны, «без нужды прибегавшей к нагайке», но и на вымогательство денежных средств.
И все же, современники сходились в том, что содержание неприятельских военнопленных в России было лучшим, нежели русских пленных – в Германии и Австро-Венгрии. Нарушения и злоупотребления в русских лагерях не были возведены в систему, а являлись, скорее, следствием нерасторопности российской бюрократической машины.
В этом смысле показательно, что побеги из российских лагерей совершались не столько по причине каких-либо притеснений, сколько из-за тяжелых условий работы и невыносимого для европейца климата. Беглецами являлись, как правило, немцы и австрийцы. Бежали военнопленные в основном со строек, прежде всего с Мурманской железной дороги. Первый такой случай был зафиксирован осенью 1915 года, когда одна из шведских газет сообщила об удачном бегстве шести германских военнопленных из числа работавших на строительстве. В августе 1916 года военный министр генерал Дмитрий Савельевич Шуваев указывал Министерству путей сообщения, что «бегство пленных с Мурманской железной дороги превратилось в постоянное явление и стало в последнее время массовым».
Впрочем, министр излишне драматизировал ситуацию. По данным ведомства, куда он обращался, с июня 1915 по август 1916 года со строительства Мурманской железной дороги было совершено лишь 189 побегов, причем 134 беглеца были пойманы или вернулись сами. Архангельские власти называли несколько большие цифры: 177 бежавших и всего 23 задержанных только за весну и лето 1916 года. Однако и это был ничтожно малая доля процента от общего числа работавших военнопленных.
Случались также единичные примеры удачных побегов с тульских заводов, с Украины и даже из туркестанских и сибирских лагерей. Характерно, что эти беглецы в конце концов все равно покидали Россию через финляндскую границу со Швецией. Так, в августе 1916 года из лагеря под Красноярском бежали два германских офицера. Сначала они пытались перейти границу с Ираном, но после неудачи повернули в Финляндию (наличие у многих пленных довольно значительных денежных сумм облегчало им приобретение поддельных документов). Шведские власти охотно оказывали содействие лицам, бежавшим из русского плена, а по некоторым сведениям, и подталкивали военнопленных к побегу, используя для прикрытия своей незаконной агитации деятельность шведского Красного Креста.
Всего за годы войны, согласно официальной статистике, в российском плену умерло по различным причинам 51 608 германских и австро-венгерских военнопленных, или 2,63% от общего количества. В то же время не пережили немецкий и австрийский плен 285 000 русских солдат и офицеров, или 7,91%.
Летняя катастрофа 1915 года, приведшая к столь большим потерям пленными, к счастью уже не повторилась в кампаниях последующих двух лет войны. Переход к позиционной войне и преодоление кризиса со снабжением русской армии оружием и боеприпасами резко изменили ситуацию: с конца 1915 года количество сдающихся русских солдат и офицеров снизилось многократно – в среднем с 200 000 до 16 000 в месяц.
ХIII
Великое отступление на Восточном фронте было самой крупной неудачей Антанты в кампании 1915 года, но далеко не единственной.
Западные союзники России потратили этот год на безуспешные попытки овладеть Дарданеллами.
Идея десантной операции в черноморских проливах созрела в английском адмиралтействе, которое возглавлял Уинстон Черчилль, и была поддержана влиятельными членами правительства – военным министром Китченером и министром финансов
