Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

Справа на стене висела огромная картина, изображавшая поединок Ахилла с Гектором; под ней, правее, выглядывал из ниши, почти на высоте человеческого роста, бюст Александра Македонского. Чуть дальше, на одном уровне с первым полотном, второе — «Низвержение титанов в мрачный тар-тар». Напротив него, там, где начиналась противоположная стена, — большая кадка с раскидистым, выше роста человека, розовым кустом. У этого куста Этьен остановился: навстречу шли, обмениваясь короткими фразами, три фрейлины; третья, впрочем, шла немного позади и если принимала участие в болтовне подруг, то делала это нехотя, словно в растерянности, и, ответив что-то, вновь погружалась в какие-то свои потаенные мысли.

Этьен не верил своим глазам: эта, третья, и была Луиза Лесер. Удивительно: он только что думал о ней и даже перебирал в уме варианты их следующей встречи!..

Увидев Этьена, фрейлины остановились, глубокими реверансам отвечая на легкий поклон. Секунду-другую они стояли, ожидая, не заговорит ли с ними капитан личной гвардии короля и его близкий друг и советник сир де Вержи. Не дождавшись и снова присев уже в едва заметном реверансе, фрейлины отправились дальше, но их вновь остановил голос Этьена:

— Мадемуазель Лесер, останьтесь, мне нужно сказать вам несколько слов. Не волнуйтесь, если вы должны выполнить некое поручение: я не задержу вас надолго.

Фрейлины, чуть помедлив, пошли своей дорогой. Поглядев им вслед, Луиза промолвила:

— Вы вольны поступать согласно вашим желаниям, господин де Вержи, тем более что в данное время я не занята.

— Подойди, Луиза, вот сюда, к ветвям этого куста, — попросил Этьен.

Взглянув на него Луиза робко сделала несколько шагов и снова замерла, не решаясь подходить ближе. Этьен двинулся к ней и взял за руку. Она вздрогнула и опустила глаза.

— Посмотри же на меня, Луиза, — сказал он, не выпуская ее руки. — Отчего ты часто отводишь взор, когда нам с тобой случается заговорить? Ведь мы друзья. Дай мне другую руку., Вот так. Но ты вдруг задрожала. Тебе холодно? Быть может, мы найдем другое место?

— Разве мы друзья, господин де Вержи? — подняла она на него свой кристально чистый, нежный взор, и на щеках ее заиграл легкий румянец. — То есть, простите, я хотела сказать совсем не то, — вконец смутилась она и перевела беспомощный взгляд на свои ладони, трепетавшие в руках Этьена. — Вы ведь знаете, что я обязана вам жизнью. Если бы не вы тогда, на мосту…

— Оставь, Луиза, сколько можно об этом, — перебил ее Этьен.

— По-вашему, я вам надоедаю, но я не устану повторять, что я у вас в неоплатном долгу, ведь вы мой спаситель. А уж как полюбил вас за это мой отец, царство ему небесное…

— А ты, Луиза? — улыбнулся Этьен.

— Что… я? — пролепетала она.

— Ты полюбила?.. Да что с тобой? Подними же голову. Давай-ка я сделаю это за тебя. Черт возьми, вот так-так! Клянусь всеми муками ада, как сказал бы Филипп, что розы на этом кусте горят не ярче твоих щек! Отчего ты смущена?

Она высвободила голову, но не отвела глаз.

— А вы не понимаете?

— Нет. Скажи мне.

— Никогда. Я не имею права на это.

— Ты имеешь право на все, что тебе захочется, девочка моя, а если у тебя возникнут затруднения, то ты можешь смело рассчитывать на мою помощь. Ты ведь знаешь, я не оставлю тебя в беде.

— В моей беде мне не может помочь ни один человек, даже вы, сир де Вержи, хоть и имеете такое большое влияние на королевское семейство.

— Неужели это не в моих силах? Мне стоит лишь сказать слово королю. Так о чем же я должен попросить его? A-а, понимаю, уже много лет ты во фрейлинах и теперь не возражаешь против повышения?

— Всей душой я желала бы этого… но у меня ничего не выйдет.

— Не выйдет? Вот смешная! Но почему? Ты, верно, хочешь подняться до старшей фрейлины?

— Нет.

— Тогда до статс-дамы?

— Нет.

— Значит, до гофмейстерины?

— Нет.

— Черт возьми, девочка, уж не метишь ли ты на место обер-гофмейстерины?

— Нет.

— Нет? Но выше только королева или принцесса. Дорога туда, сама понимаешь, не для таких, как ты. Остается спросить напрямую: скажи, куда же ты метишь? До кого именно желаешь подняться?

Смело глядя Этьену в глаза, дрожащим голосом Луиза произнесла:

— До вас, господин де Вержи, если вы еще не поняли…

Слезинка вдруг выкатилась у нее и побежала по щеке, за ней другая. Опустив голову и закрыв лицо ладонями, девушка горько заплакала.

Этьен обнял ее и привлек к себе. Не сопротивляясь, она прильнула к нему и, спрятав лицо у него на груди, еще сильнее затряслась в безудержных рыданиях.

Дав время уняться слезам, Этьен, не находя ответа в своем сердце и в мыслях, негромко спросил:

— До меня? Но что ты хочешь этим сказать? Тебе нужен замок? Ты хотела бы иметь дворянский титул? Говори же! Черт меня возьми, если я что-нибудь понимаю.

Не поднимая головы, сквозь судорожные всхлипывания, сотрясавшие ее хрупкое, нежное тело, Луиза произнесла таким голосом, словно вместе с ним из нее вылетала душа, которую — увы! — ей ни за что не удастся поймать:

— Да ведь я люблю вас, разве вы не видите? Я люблю вас, люблю, а вы… статс-дама… гофмейстерина…

И Луиза вновь залилась слезами.

— Но и я люблю тебя, — простодушно ответил Этьен, недоумевая о причине слез.

Она вдруг решительно отстранилась от него и, не утирая слез платком, глядя на него во все глаза, ответила, да так, что отпала необходимость задавать новые вопросы:

— Вы любите… да… но как друга, как сестру. А я… ведь вы для меня мужчина, рыцарь, возлюбленный, но не брат и не просто друг, а… Боже мой, неужели это так трудно понять? Какие же вы, мужчины, глупые, ну почему вам приходится объяснять… почему вы не видите сами? Да где же у вас глаза?!

И она вновь дала волю слезам, на сей раз закрыв лицо платком и отвернувшись.

Этьен молчал. Не понять было невозможно. Что сказать в ответ, он не знал. А Луиза все плакала, глядя на розовый куст и не отнимая от лица платка.

Очень скоро слезы стали утихать. Луиза в молчании комкала в руках платок, разглядывая его в поисках сухого места. Этьен понимал, что сейчас она снова начнет говорить, и терпеливо ждал. Он хотел было обнять ее за плечи, но, словно почувствовав это, она повернулась к нему.

— Я знаю, вы любите