Песня жаворонка - Уилла Кэсер

Теперь, когда они оказались помолвлены, ей захотелось еще немного покататься. Еще час они тряслись в кэбе по безлюдному Центральному парку. Мисс Бирс сняла шляпу и устроилась у Фреда на груди.

Наутро они уехали из Джерси-Сити последним скорым поездом. Им не сразу повезло: пришлось пересечь несколько штатов, прежде чем нашли судью, достаточно любезного, чтобы поженить двух человек, чьи имена автоматически вызывали вопросы. Семья невесты была скорее довольна ее взбалмошностью; к тому же любой из мальчиков Оттенбургов, несомненно, был лучшей партией, чем молодой Брисбен. Однако для Отто Оттенбурга эта история стала тяжелым ударом, а для его жены, некогда гордой Катарины Фюрст, разочарование оказалось почти невыносимым. Сыновья всегда были податливой глиной в ее руках, а теперь geliebter Sohn[115] ускользнул от нее.

Бирс, владелец боен, подарил дочери дом в Сент-Луисе, а Фред вошел в дело отца. Через год он безмолвно взывал к матери о сочувствии. Через два года он уже пил и открыто бунтовал. Он научился ненавидеть свою жену. Ее расточительность и жестокость возмущали его. Невежество и пустое самодовольство, ранее скрытые кривляющейся маской жаргона и насмешек, настолько глубоко унижали его, что он стал абсолютно безрассуден. Грациозные извивы молодой жены были лишь судорогами нечистой совести, смелые речи — плодом наглости и зависти, а остроумие — не знающей отдыха злобой. Неподражаемые ужимки жены все более отвращали Фреда, и он начал притуплять свое восприятие шампанским. Он пил его за чаем, пил за обедом, а по вечерам принимал столько, чтобы домой приходить уже хорошо изолированным от внешних стимулов.

Поведение Фреда обеспокоило его друзей. Это был скандал, и в кругу пивоваров так себя не вели. Он нарушал принцип noblesse oblige[116] своей гильдии. Отец и его компаньоны не скрывали тревоги.

Когда к Фреду пришла мать и, ломая руки, умоляла объясниться, он сказал: единственная беда — он не может пить столько, сколько нужно, чтобы сделать жизнь терпимой, поэтому намерен отказаться от спиртного и завербоваться в матросы. Ему ничего не нужно, кроме одежды и чистого соленого воздуха. Мать пускай побережется: ее сын собирается шокировать публику.

Миссис Отто Оттенбург отправилась в Канзас-Сити к мистеру Бирсу и имела удовольствие сообщить ему, что он вырастил свою дочь дикаркой, eine Ungebildete[117]. Все Оттенбурги, Бирсы и многие их друзья оказались втянуты в ссору. Однако частичным освобождением от рабства Фред был обязан общественному мнению, а не стараниям матери. Космополитичный пивоваренный мир Сент-Луиса придерживался консервативных стандартов. Друзья Оттенбургов не были расположены в пользу вульгарной компашки из Канзас-Сити и невзлюбили жену молодого Фреда с того дня, как ее впервые увидели. Они сочли ее невежественной, невоспитанной и невыносимой хамкой. Когда же они поняли, как обстоят дела между ней и Фредом, то не упускали возможности ее оскорбить. Молодого Фреда всегда любили, и жители Сент-Луиса горячо встали на его сторону. Даже юноши, среди которых миссис Фред пыталась набрать себе свиту, сначала избегали, а потом игнорировали ее. Ее поражение было столь вопиющим, ее жизнь стала такой пустыней, что в конце концов она согласилась принять дом в Санта-Барбаре, которым миссис Отто Оттенбург давно владела и дорожила. Эта вилла с пышными садами стала ценой отпускного свидетельства для Фреда. Мать ухватилась за возможность купить свободу сыну. Как только жена Фреда обосновалась в Калифорнии, его перевели из Сент-Луиса в Чикаго.

Развод — это единственное, в чем Эдит всегда наотрез отказывала. Она сказала об этом Фреду, его семье, и ее отец поддержал дочь. Она не пойдет ни на какие соглашения, которые могут в конечном итоге привести к разводу. Она оскорбляла мужа перед гостями и слугами, царапала ему лицо, нередко швыряла в него зеркала, щетки для волос и маникюрные ножницы, но знала, что Фред вряд ли пойдет в суд с такими обвинениями. А с другими мужчинами она вела себя осмотрительно.

После того как Фред уехал в Чикаго, мать часто навещала его и замолвила словечко своим старым друзьям, и без того уже благосклонно настроенным к несчастному молодому человеку. Они старались сплетничать о нем как можно меньше (совсем не сплетничать не могли из-за жгучего интереса), стремились облегчить ему жизнь и рассказывали его историю только там, где, по их мнению, это должно было принести пользу: девушкам, которые, судя по всему, находили молодого пивовара привлекательным. До сих пор он вел себя благоразумно и избегал возможных осложнений.

После перевода в Чикаго Фред несколько раз ездил за границу и все больше привыкал общаться с богемной молодежью — людьми, для которых личные отношения второстепенны. С женщинами и даже девушками, строящими артистическую карьеру, молодой человек мог вести приятную дружбу, не попадая в категорию потенциальных женихов или возлюбленных. В артистической среде брачный статус Фреда никого не интересовал, потому что здесь никто не собирался за него замуж. Желанным гостем он стал благодаря хорошему вкусу, любви к жизни и приятному обхождению.

С Теей Кронборг он позволял себе больше вольностей, чем обычно в дружбе или ухаживаниях за девушками из артистической среды: он решил, что она явно не из тех, кто выходит замуж. Она производила впечатление человека, желающего стать артистом и ничем иным, — уже направленного, сосредоточенного, сформированного в умственном плане. Фред был щедр и отзывчив, а Тея — одинока и нуждалась в дружбе, в моральной поддержке. Она никогда не умела тянуться к полезным людям или полезному опыту, просто не замечала возможностей для этого. Она не умела тактично обставить стремление к хорошей должности или привлечь интерес влиятельных лиц. Она скорее настраивала людей против себя, чем располагала к себе.

Фред сразу обнаружил, что у нее есть веселая сторона, умение радоваться, глубокое и сердечное, как ее смех, но оно в основном дремало под гнетом ее собственных сомнений и монотонности жизни. У Теи не было того, что называют чувством юмора. То есть у нее не было склонности к интеллектуальному юмору, способности наслаждаться нелепостью людей, их претенциозностью и непоследовательностью — все это лишь угнетало ее. Но Фред видел, что ее умение радоваться жизни — достоинство, которое следует развивать. Он обнаружил, что она восприимчивей и