Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

— Не диво ли — правительница, и с нею всего двое конных? — был ответ.

— Причуды господ. Сам черт не разберет их.

— А подумать — она в своем городе, кого ей бояться?

— Может напасть орлеанский герцог, ее недруг.

— Знать, они помирились, родня все же.

…Проехав вниз по всегда оживленной улице Сент-Оноре, всадники повернули на Бурбонскую улицу и, обогнув справа особняк Алансонов, оказались прямо напротив королевского дворца.

Миновав парадную лестницу Лувра, они разошлись, одарив друг друга на прощанье дружескими улыбками. Этьен отправился к королю, дабы представить ему своего учителя. Он еще раньше предполагал, что ничего конкретного эта прогулка не сулит, и все же был доволен их беседой, в сущности, первой и откровенной. Анна, напротив, чувствовала себя раздосадованной, в какой-то степени даже виноватой. Любовь еще не зародилась в ее сердце, она знала это, и все же ей не понравилось, как они расстались. Она могла бы дать своему спутнику какую-то надежду томным взглядом, легким пожатием руки, многообещающей фразой, могла бы при расставании долго глядеть ему в глаза… Но она не сделала ничего. Развернулась и ушла, в глубине души руководимая опасением внезапной вспышки. Она решила, что не способна к чувству, а потому ее влюбленность окажется мнимой, этакой однодневной, что повлечет за собой неловкость перед Этьеном и стыд, который вынудит ее избегать встречи с ним. Права ли она, нет ли? Кто даст ответ? Она сама? Или время? Но придет ли оно?..

Войдя в свои покои, плотно сжав губы и поникнув головой, Анна упала в кресло. Угрюмо глядя перед собой, она ругала себя за холодность и с досады кусала губы.

Часть вторая

ОТ ПЛАНТАГЕНЕТОВ — К ТЮДОРАМ

Глава 1

СТАВКИ ПРОТИВ «ЛЯГУШКИ»

Генриху Тюдору, жившему в Ренне под бдительным оком герцога Франциска, давно уже докладывали о том, что король Ричард требует у бретонского правителя выдачи мятежного графа Ричмонда. Зная жестокий нрав английского короля, Генрих понимал, что тому нужна его голова и он пойдет на все, дабы заполучить ее, даже предпримет поход на Бретань. В этих условиях Тюдор чувствовал себя пассажиром судна, наскочившего на риф и вот-вот готового пойти ко дну. Беспокоило его и то обстоятельство, что. Франциск тратит на него огромные суммы, ибо двор потомка Ланкастеров насчитывал не менее полутысячи человек. Разумеется, герцог держал пленника как соратника в борьбе с Францией, ибо правление Ричарда, согласно предсказаниям астрологов, закончится в самое короткое время, причем столь же печально, сколь и началось. Но ведь Франциск Валуа в качестве союзника может выбрать и Йорка, пожертвовав для этого головой пленника. В обоих случаях Генрих проигрывал.

Обстановка тем временем накалялась. В который уже раз английский король требовал от герцога выдачи мятежника, но Франциск неизменно отвечал отказом. Что как ему надоест? Не лучше ли отдать претендента на престол на заклание, нежели допустить, чтобы англичане высадились на побережье Бретани?

Так думал граф Ричмонд.

В один из таких дней тревожного и томительного ожидания событий к нему в покои торопливой походкой вошел его ближайший советник Томас Мальбрук.

— Сэр Генри, я принес новость! Увы, она неутешительная. Английский флот высадился в заливе на границе Нормандии и Бретани. Их много, огромное войско! Я поспешил к вам и едва не загнал лошадь. Пока я сюда добирался, Ричард, надо полагать, уже начал свое шествие на континенте.

— Он один? — с тревогой спросил Тюдор, энергично вставая. — Бретонец не с ним?

— Пока что нет. Но, предполагаю, они в сговоре: один пойдет на Ренн с севера, другой — с юга.

— Что заставляет тебя так думать?

— Герцогу вовсе незачем воевать с Англией ввиду его предстоящей войны с Францией. Зачем иметь врагом того, кого можно сделать союзником? Видимо, он и не пошел бы на такой сговор с Ричардом, если бы тот не вынудил его. Ваша голова сейчас на чаше весов: герцогу Франциску вы нужны живым, королю Ричарду — мертвым. Но второй сильнее первого. Выбирайте, граф: жить вам или умереть?

— Черт возьми!

— Герцог отдаст вашу голову Ричарду, будьте уверены, даже если он первым придет в Ренн. Повторяю, ему не нужна война с Англией. В любом случае вы проиграете. Остается лишь один выход…

— Я понял: бежать!

— И без промедлений! Ричарду известна ваша резиденция. Через пару дней он будет здесь. Самое лучшее, что из этого воспоследует, — он объявит вас своим пленником и увезет в Англию; худшее — без дальних слов прикажет отрубить вам голову, прямо здесь же, у этого стола. По слухам, он повсюду таскает с собой палача.

Генрих лихорадочно размышлял. На север пути нет, на юг тоже; на запад — Ричард прижмет его к морю, а это конец. Остается один выход: на восток, во Францию и, через Нормандию, — в Париж. У короля Карла он найдет защиту, лучшего убежища и пожелать нельзя. Правда, вместо него правит женщина, его сестра. Ну так что ж, надо найти с ней общий язык и сделать так, как она захочет. Выбора нет. Чего же она может желать? Король Ричард — ее враг; избавившись от него, в лице нового государя она приобретет друга. Пусть так! Все что угодно, только бы она взяла его под свою защиту.

— Том, мы немедленно выступаем!

— Куда?

— На восток, к французскому королю.

— Я только что хотел предложить вам это, граф.

— Ступай вниз, пусть трубят сбор. Ничего лишнего в дорогу не брать, только самое необходимое. Торопись, Мальбрук, дорога каждая минута! Не позднее чем через час мы должны покинуть Ренн, эту тюрьму, ставшую ловушкой.

Спустя ровно час полутысячное английское войско под командой графа Генри Ричмонда, по отцу Тюдора, оставило Ренн и взяло курс на Париж.

Анна добилась своего: помолвка герцога Орлеанского с дочерью Франциска II была расторгнута. Об этом недвусмысленно сообщил любителю чужих подушек епископ Нанта, едва Людовик приехал туда.

— Ваше высочество, — сказал он обескураженному принцу после его тяжелого объяснения с Франциском, — вынужден довести до вашего сведения, что ваша помолвка с наследницей бретонского герцогства отныне уже не имеет законной силы и не может быть возобновлена. По церковным канонам лицо, уличенное в неверности после церемонии обручения, освобождается от уз брака, коему надлежало осуществиться.

— Уличить меня в неверности? — возмутился принц. — Кто мог такое выдумать? Я уезжал на коронацию.

— Церковь имеет неоспоримое доказательство вашей измены невесте, — ответил епископ, — и не одно.

— Это ложь! Обман! Она все подстроила!