Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк
— «Платон! А к нам с Урала приехал мой двоюродный дядя Николай Семёнович Комаров! Познакомься!» — представила его сыну Алевтина Сергеевна.
— «Коль, а как там Аграфена Васильевна поживает?» — тут же спросила она, младшего себя на два года двоюродного дядю.
— «Так после смерти отца прошло уже…девять лет! Так что мать ведёт дом, нас и внуков принимает!».
Троюродный дед Платона Николай Семёнович Комаров родился в 1924 году в деревне Верхняя Берёзовка в семье Семёна Яковлевича Комарова — родного брата прадеда Платона Ивана Яковлевича.
В 1933 году Николай Семёнович окончил Давыдовскую неполную среднюю школу, в этом же году став работать дома на токарном станке по дереву, установленном в горнице, вытачивая черенки для ножей вместо официально оформленной на эту работу матери.
В 1940 году его отец Семён Яковлевич завербовался по переселению в Челябинскую область, и их большая семья переехала на новое постоянное место жительство в деревню Травники Чебаркульского района. Там главе семьи в местном колхозе предоставили дом и усадьбу.
Сначала Семён Яковлевич работал в колхозе учётчиком, а потом переключился на садоводство, разбив в своём колхозе яблоневый сад и невольно став продолжателем дела садовода-любителя Дмитрия Ивановича Казанцева, выведшего на Урале первые сорта морозоустойчивых яблонь.
А его сын Николай стал работать в колхозе прицепщиком на тракторе и разнорабочим. В феврале 1941 года он поступил в Копейскую школу фабрично-заводского обучения (ФЗО). А когда в 1941 году трактористов призвали на фронт, он заменил их в колхозе.
С 8 августа 1942 года он участвовал в Великой отечественной войне, начав её с обучения в школе младших командиров.
В мае 1943 года был направлен на фронт командиром расчёта 45-и миллиметровой противотанковой пушки и принял боевое крещение на Курской дуге в составе 100-го стрелкового полка 35-ой Гвардейской стрелковой дивизии. А помощником командира его полка по артиллерии тогда был лейтенант В.И. Варенников, теперь бывший генерал-лейтенантом и в июне назначенный Первым заместителем Главнокомандующего Группой советских войск в Германии (ГСВГ).
Первое ранение, причём в затылок, Николай получил 11 августа 1943 года в районе города Ахтырка Сумской области.
До октября 1943 года на левом берегу Днепра он переучивался на командира миномётного расчёта 82-ух миллиметровых миномётов. Днепр форсировал со своим миномётом и его расчётом на двух брёвнах.
С января 1944 года он уже находился в районе Житомира.
А 1-го апреля в боях под городом Каменец-Подольский Николай получил пулевое ранение в правое плечо.
После выписки из госпиталя в Киеве в июне 1944 года он был направлен на курсы радистов. А после них в сентябре того же года Николай Семёнович был направлен в Польшу в 14-ую Гвардейскую Житомирско-Шепетовскую танковую бригаду 4-го Гвардейского танкового корпуса, впоследствии ставшего Кантемировской дивизией.
И 15 мая 1945 года в Праге в звании гвардии сержанта — телеграфиста взвода связи роты управления танковой бригады он был награждён медалью «За отвагу». Но из армии демобилизовался лишь в 1947 году из Нарофоминска, а прибыв домой, вскоре женился. За войну он был также награждён медалями «За освобождение Праги» и «За победу над Германией».
После войны Николай Семёнович сначала работал заготовителем в торговле, продавцом, заведующим торгом и директором хлебозавода. Будучи членом КПСС, избирался сначала заместителем, а потом и председателем Травниковского сельского Совета депутатов трудящихся.
— «Аль! А теперь мой срок полномочий истёк, и я устроился на более спокойную и менее ответственную, но достаточно денежную работу мастером Асфальто-щебёночного завода Дорожно-строительного управления! А до пенсии мне работать ещё пятнадцать лет! Но зато с этой работы уйду на два года раньше!».
— Видимо Коля провинился в чём-то перед советской властью, раз в расцвете сил его подвинули в сторону? — мелькнула у хозяйки догадка.
Но Платона его троюродный дед не впечатлил.
— «Платон! А ты мог бы два вечера прогулять дядю Колю по Москве?» — вдруг спросила мать, зная, что сама не сможет уделить гостю большего внимания.
— «Можно, конечно!» — согласился Платон хоть так разнообразить ожидание нового семестра.
Ведь из-за новорождённого теперь он надолго не мог бы приглашать к себе своих друзей на бильярд и Санбол.
— «Так зачем, Аль?! Я днём вполне один могу погулять по Москве! А вечером лучше дома с вами отдохну и поговорим о жизни!» — решительно возразил гость, освободив Платона от забот.
Поэтому он последние два вечера решил опять посвятить мини-футболу и прогулкам с товарищами по Реутову, к тому же погода всю неделю была сухой и солнечной.
В понедельник Платон увидел своего нового соседа по рабочему столу.
Им стал Геннадий Климов — мужчина средних лет, среднего роста, средней комплекции и среднего внешнего вида. Он был приятным на лицо, подтянут и рыжеват. Однако внешне держал себя с повышенным чувством собственного достоинства, неся себя как важную особу, хотя в общении был на удивление весьма доступен. Во всём его облике чувствовались уверенная сила и напор. Он даже говорил громко, невольно сразу приковывая к себе внимание окружающих. Он с самого порога, ещё не успев войти в комнату, начинал докладывать начальнику Пучкову, что он гениального сделал и что узнал. В общем, он вёл себя так, как будто был одним и самым важным. И этим немного смешил коллег, сразу ставших тайно подтрунивать над ним.
Но с Кочетом, как с соседом, он сразу сдружился, полностью заменив тому Андриенко. Но, в противоположность тому, практически не встававшему со стула, он наоборот, практически на него не садился, большую часть времени проводя в курилке, хотя сам курил мало, редко и слабые сигареты. По соседству с ним сидевший Кочет почти не чувствовал, исходящий от него, табачный дым. А вот от Геннадия Дьячкова, сидевшего слева через проход, табачный запах иногда достигал носа Кочета, и тогда он недовольно отворачивал свой клюв, но не от проходящей мимо него Гали.
— «Василий Гаврилович! А где у нас стоят папки с…? — нарушив общую тишину, не успела спросить начальника Симкина, как почти тут же нашла её — А! Вот она!».
— «А у Гали девичья память!?» — снисходительно взглянул на неё Юров, которому уже поднадоели её, видимо дома привыкшей жить в беспорядке, вечно глупые вопросы.
— Да! Он прав! У некоторых девиц действительно бывает очень короткая, просто куриная память!? Помнят только то, что им выгодно! — молча согласился Кочет.
И тут же Геннадий Дьячков выдал анекдот:
— «У женщин никогда не узнаешь правду! Сначала у них девичья память,
