Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк
После первого круга в чемпионате единолично лидировали киевляне, набравшие 23 очка. Далее с интервалом в два очка расположились «Арарат», «Динамо» (Москва) и «Нефтчи». По 16 очков имели «Динамо» (Тбилиси) с игрой в запасе, «Карпаты» и ЦСКА, сыгравший на игру больше. Потому его по потерянным очкам превосходили «Заря» и «Кайрат», набравшие по 15 очков. Десятку с 14 очками замыкали торпедовцы Москвы, за которыми с 12, 11 и 10 очками располагались остальные команды.
На следующий день в понедельник на работе, в перерыве на производственную гимнастику, Платон услышал ехидное от Сарычева, обращённое к Попову:
— «Валер! А что же твой спартачок стал так плохо играть?! Две победы в пятнадцати играх и тринадцатое место!?».
— «Да, Валер! И почему он ещё в сентябре вылетел от каких-то швейцарцев?!» — насыпал ему соль на моральные раны и Кочет, вспомнив неудачный старт в прошлом году в европейских кубках «Спартака» и «Карпат». Ещё в сентябре 1970 года «Карпаты» в 1/16 розыгрыша Кубка обладателей кубков европейских стран по футболу поиграли румынской «Стяуа» 0:1 и 3:3.
А «Спартак» тогда в 1/16 розыгрыша Кубка чемпионов за счёт лишнего гола на чужом поле уступил швейцарскому «Базелю» 3:2 и 1:2.
— «Ничего, бывает! Ещё не вечер! Цыплят по осени считают! Посмотрим ещё, как ваше «Динамо» сыграет? Может, ещё тоже сорвётся!?» — спокойно и философски ответил Попов.
А вечером Платон вдруг встретил на стадионе «Старт», игравшего в мини-футбол Валерия Пестровского, раньше жившего в их доме. Он долго посвящали друг друга в свои новости, и в результате Кочет пригласил его сыграть в большой футбол за его команду. И тот согласился сыграть в защите или полузащите.
А после футбола и душа Кочет с Лазаренко и Поповым опять пошли шататься по Реутову, вскоре встретив и вышедшего на охоту на девушек Геннадия Петрова.
Теперь уже все знали, что без Платона Геннадий сначала поплыл в учёбе самостоятельно, но вскоре начал тонуть, в итоге взяв академический отпуск и выбыв из группы Кочета.
Однако их «дружба» по инерции продолжалась. Ведь с ним и давно дружил и другой друг Платона Валерий Попов, и Петров помимо желания Кочета иной раз оказывался с ним в одной компании.
И, если раньше Платон относился к Геннадию, как к равному, то теперь чуточку пренебрежительно и иронично, как к человеку не достойному, как к маскирующемуся простолюдину из низшего сословия. При встречах Геннадий по-прежнему сверкал своими интеллектуальными залысинами и зоркими смеющимися серыми глазами на красивом скуластом лице.
При всех Геннадий по-прежнему подчёркнуто обращался к Платону на «Вы», но, то ли уважительно, то ли уже с иронией.
Пройдясь по улице Ленина в пустой болтовне, Гена отпочковался от компании, дружно решившей пойти к катушкам в «Турбины». Так на мужском лексиконе называлось их общежитие около фабричной теплостанции.
— «Он, наверно, как и Сарычев, боится там что-нибудь подцепить?!» — предположил Кочет.
— «Или мама не велит?! Интеллигенты вшивые!» — дополнил его потомок рабочего Попов.
— «Я смотрю, вы тут без меня весело жили!?» — оживился ещё один интеллигент Лазаренко.
По берегам фабричного пруда около ЦКБМ уже прогуливались девушки, и не только фабричные, но и городские. Ведь на улице было тепло и ещё не темно. И троица парней встретила сразу четырёх девушек. Платон сразу положил глаз на одну из них, показавшуюся ему не только симпатичной, но и серьёзной, выделявшуюся из остальных не только своей солидностью, но и внешним видом, включая аккуратную и со вкусом подобранную одежду. На фоне подруг она выглядела их начальницей или учительницей. И Платон не стал, как бывало по-обыкновению, уступать право выбора товарищам, а сразу сам первым познакомился с нею.
Людмила, которой Платон тоже сразу приглянулся, оказалась комсоргом и действительно была серьёзной, но вместе с тем общительной, весёлой и компанейской. И они вдвоём пошли гулять по Реутову, распрощавшись с друзьями и подругами.
— Теперь Володьке и Валерке на двоих достались три девушки! Им бы надо пообещать им завтра привести ещё друзей!? — ещё успел подумать о друзьях Кочет, всё больше погружаясь в приятную беседу с Людмилой.
Незаметно в разговорах они обошли почти весь город, пройдя и мимо дома Кочета, где в окнах комнаты Олыпиных уже горел свет.
— И мамы дома нет, и домой к себе никого не приведёшь!? Но в первое свидание это и не надо! А то испугаешь девушку?! — размышлял озабоченный.
И он проводил Люду обратно до её общежития, прекрасно понимая, что произвёл на неё очень хорошее впечатление. Поэтому он назначил ей свидание на следующий день.
А дома в новостях он узнал, что накануне 11 июля, по предложению правительства Сальвадора Альенде, Национальный конгресс Чили принял конституционные поправки, позволяющие проводить национализацию природных ресурсов страны и средств производства. Альенде удалось убедить Конгресс принять формулировку поправки: «Государству принадлежит полное, исключительное и неотъемлемое право на все рудники, залежи гуано, металлоносные пески, соляные копи, месторождения угля, нефти и газа, и другие полезные ископаемые…». В этот же день в Чили были торжественно оглашены декреты о национализации американских компаний «Анаконда», «Коннектикут» и «Серо-Кор порейшн».
И Платон остался довольным прошедшим днём.
Следующим вечером после ужина он уже пошёл гулять с Людмилой «за линию» в южное Реутово, имея целью на лесной опушке попытаться овладеть девушкой.
Он не раз слышал, а в отрочестве даже видел последствия этого, что парни и мужчины водили своих подруг в лесопосадки или в лес для занятия с ними любовью. Поэтому Кочет сразу взял курс на знакомую опушку леса, через которую он проходил своим классом, ещё учась в восьмилетке. А поскольку Людмила не возразила против такой прогулки, Платон даже подумал, что она не против.
По мосту они перешли через железную дрогу, улицами деревни Крутицы выйдя к ДК «Маяк» и футбольному полю за ним. Платон рассказывал ей, как он иногда играл здесь в футбол и забивал голы. Это видимо совсем усыпило бдительность девушки. Они пересекли Носовихинское шоссе и вскоре пошли по полю, перешагивая через борозды.
— А она и сейчас не просит повернуть назад, хотя явно пачкает туфли в земле?! — приятно удивлялся Платон.
В итоге они достигли леса, и Кочет по-петушиному стал искать глазами подходящее место — полянку с густой травой около кустов, или, на худой конец, поваленное дерево. Наконец он нашёл таковое, и они присели на его шершавую кору. Тут же Платон стал обнимать Люду, целуя
