Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков
– Это моя жена, – представил он даму, – госпожа Мария Бенкендорф.
– Мура, – кротко отозвалась американским дипломатам молодая дама.
– Очень мило, Мура, – ответил ей Армор.
Гости собрались в малом зале. Большой по причине революции был занят под провиантский склад. Офицеры, все как один, пришли с пистолетами в кобурах. Линдлей, будучи специалистом по вооружению, создал запасы на случай нападения на посольство. В канцелярии находились винтовки и патроны. В укромном месте лежали гранаты. Это придавало собранию определенный романтический флёр, особенно в присутствии дам.
Сэр Джордж Бьюкенен выступил с заготовленной речью.
– Господа, события последних недель заставляют меня сделать следующее заявление. Мы не можем признать основательность утверждения Совета народных комиссаров, что договор, заключенный самодержавным правительством, не может иметь обязательной силы для демократии, заменившей это правительство.
Большевики ошибаются, полагая, что смогут обеспечить мир без аннексий и контрибуций. Ни один германский государственный деятель еще не сказал, что император Вильгельм разделяет идеалы русской революции. Мир, к которому он стремится, есть германский империалистический мир. Мы питаем дружеские чувства и желаем помогать России и в этот час кризиса. Но можно ли сказать о таких же чувствах со стороны нового правительства страны? Нет! Ленин говорит о нас как о жадных эксплуататорах и грабителях. Положение англичан в России в настоящее время незавидное. Они подвергаются нападкам и подозрениям. Я хочу, чтобы русский народ знал: Англия не имеет ни малейшего желания вмешиваться во внутренние дела России.
Бьюкенен говорил довольно долго, касаясь различных сторон «русского вопроса». Большинство дипломатов были вполне солидарны с ним и могли допустить саму мысль о перемирии только с согласия законно избранного правительства демократической России. Для этого необходимо было ждать результатов работы Учредительного собрания, а до этого никаких сепаратных переговоров с противником.
– Сегодня я говорю свою прощальную речь, – в заключении сказал посол Великобритании, – дела вынуждают меня уехать из России. Мы уже знаем, кто будет новым старшиной дипломатического корпуса, – он посмотрел на американцев, – и, завершая, я бы хотел отметить:
Есть Антанта – «Сердечное согласие» наших стран, сплотившихся для борьбы с Германской экспансией. Но, кроме того, есть еще и наше дипломатическое «Согласие» – единая консолидированная позиция по всем важнейшим вопросам. Я верю, что единство сохранится и дальше, способствуя выработке общей стратегии здесь, в России.
Речь британского посла завершилась аплодисментами. После официальной части собравшиеся перешли к празднованию Рождества.
Спустя много лет в своих воспоминаниях дочь посла Бьюкенена Мириэль напишет об этом памятном событии: «К нашему счастью, в тот вечер не выключали электричество, и хрустальные люстры сверкали огнем как и в прежнее время. В тот вечер мы постарались забыть о безлюдных улицах и постоянной опасности, играли на рояле, пели песни, пили шампанское и смеялись, пытаясь заглушить тоску в наших сердцах».
В завершении кто-то из русских сел за рояль и заиграл национальный гимн «Боже, Царя храни!» В переполненной комнате наступила полная тишина. Кто-то думал о несвоевременности этого исполнения, кто-то искренне радовался. На глаза Бенкендорфа навернулись слезы. Всем без исключения в эти минуты вспомнился беззаботный дореволюционный Петербург. Мириэль Бьюкенен заплакала…
Через две недели после этого вечера сэр Джордж Бьюкенен с семьей смог наконец-то покинуть Петроград и через Скандинавию отправиться домой. Поговаривали, что его просто обменяли на Чичерина и Петрова, отпущенных из английской тюрьмы в первые дни января 1918 года.
Посол полагал, что сделает доклад в правительстве по ситуации в России, возможно, получит награду и повышение по службе. Ничего этого не случилось. На него обрушился шквал критики со стороны либеральной прессы. О возвращении на службу не могло быть и речи, и Бьюкенен подал в отставку. На освободившееся место претендовали молодые и амбициозные авантюристы. Пришло их время.
Глава 6
В казармах полка Смыслова ждали новости.
– Гражданин подпоручик, вас необходимо доставить согласно приказу, – заявил дежурный.
– На каком основании?
– Решение Петросовета. Ожидайте, за вами подъедут.
Дежурный куда-то позвонил, и через некоторое время в расположение полка прибыл патруль с красными повязками на рукавах. Смыслов уже видел такие на вооруженных людях после убийства ротного.
Его вывели на улицу и приказали садиться в автомобиль.
– Какая честь, – вслух изумился Смыслов, – никогда не ездил в генеральской машине.
Реплика осталась без ответа. Сопровождающие с винтовками ловко устроились на крыльях авто и машина двинулась по улице. У Смольного института авто остановилось.
– Следуйте за нами, гражданин Смыслов.
Подпоручик, несколько раз мысленно похвалив себя за предусмотрительность с погонами, вошел в здание. Когда-то это был цветник девичьей красоты и непорочности, теперь здесь находился главный штаб большевиков, отсюда они пытались навести в городе на Неве революционный порядок.
– Гражданин Смыслов? – спросил подпоручика товарищ в кожаном пальто, открыв двери кабинета, – давно вас ждем.
– В чем собственно дело, – поинтересовался Иван Петрович, – почему я задержан?
– Не задержан, а доставлен для выяснения ряда вопросов.
– Слушаю вас.
– Нам известно, что вы фронтовик, что третьего дня погиб от рук анархистов ваш ротный начальник. Погоны вы уже сняли, это похвально. Революции не нужны буржуазные символы.
– Я снял погоны временно из соображений безопасности.
– Тоже правильно, на улицах неспокойно, офицерам следует остерегаться. Солдаты зачастую вершат самосуд, не разобравшись, что к чему.
Смыслов поморщился:
– Я не могу повлиять на то, что себе позволяет распоясавшаяся толпа.
– Можете, гражданин Смыслов.
Подпоручик недоуменно посмотрел на собеседника.
– Мы предлагаем вам как бывшему фронтовику, имеющему опыт и, самое главное, умение находить общий язык с личным составом, принять активное участие в работе Петроградского Совета. Поверьте, все эти полупьяные личности с оружием и отрицанием всякого порядка нам тоже малосимпатичны, и поэтому мы предлагаем совместно бороться с этим злом.
– Вы предлагаете мне служить большевикам?
– Революционной демократической России, если вам больше нравится эта формулировка.
– Каким образом?
– Мы кооптируем вас в состав Петросовета от фракции солдатских депутатов. Вы будете заниматься работой с демобилизованными. Это важнейший участок, товарищ.
Человек в кожанке впервые назвал Смыслова пролетарским словом. Подпоручик мысленно поёжился.
– Фронт разваливается, старой армии фактически не существует, и тот участок, где сейчас располагаются позиции вашего полка, тоже, скорее всего, не удержать. Солдаты-дезертиры массово возвращаются домой. Надо организовать разоружение прибывающих эшелонов и по возможности начать работу с теми, кто хочет служить на добровольных началах в советской Красной гвардии.
– Разве такие есть?
– Вы будете удивляться, есть, и очень много, но среди них часто встречаются лица неблагонадежные, так называемые попутчики. Вы разбираетесь в людях и могли бы работать с кадровым составом будущей пролетарской армии. Немало офицеров, в том числе высших,
