Время умирать. Рязань, год 1237 - Николай Александрович Баранов

– Чу! – поднял руку Первуша. – Опять топот у татар. Слышите? Не конница, пешцы идут. И много.

Ратислав напряг слух. Да, слышен топот многих ног. Ежели прямо сейчас полезут сюда, будет плохо, не успеют все освобожденные невольники на стену влезть.

– Первуша, пойди поторопи, – сказал он меченоше.

Тот кивнул и, добежав до рва, спрыгнул вниз. Сразу же оттуда раздался его голос, раздающий приказы. А Ратьша впился глазами в темноту за татарской изгородью, откуда продолжали лететь редкие стрелы.

Покосился на княжича. Отправить в город, пока не поздно? Так ведь не пойдет, паршивец, можно даже не пытаться, вон как глазенки азартно блестят. Время шло. У татар больше никакого движения слышно не было, только перестук копыт коней конных стрелков, продолжающих вялый обстрел.

А потом как-то разом из тьмы хлынули пешие татары. И было их много, несколько сотен. Они быстро преодолели освещенное факелами и жаровнями место за изгородью, пролезли через дыры в ней и беспорядочной толпой кинулись к крепостной стене.

Такую кучу не удержать, понял Ратислав. Сомнут. Глянул на стену. На стене взревел рог, трубя тревогу. В темноте видно плохо, но можно различить, как по веревкам продолжают лезть полоняники, бабы в основном. Мужики, слышно, гомонят во рве. У баб лезть по веревкам не получалось – нет привычки, да и ослабли, потому они больше просто вцеплялись в веревки, а воины на стене втягивали их наверх. Ратьше стало ясно, что всем забраться на стену не успеть. Надо уходить.

Весь его немалый воинский опыт кричал о том, что три десятка воев на стене будут стоить больше, чем полсотни замученных, избитых невольников. Да еще неизвестно, удастся ли задержать врагов так надолго, чтобы все оставшиеся успели спастись. А охотникам-то не спастись уж точно: с наступающими на пятки преследователями лаз открывать нельзя, а по веревкам забраться если кому и удастся, то троим-четверым, вряд ли больше. Однако душа воина-защитника не хотела слушаться холодного разума. Остановить такую тьму татар, конечно, не получится, но задержать… Хоть ненадолго… Ладно! Попробуем!

– Бить по пешцам! – крикнул Ратислав и, выпрямившись во весь рост и уже не прячась, начал слать стрелы в бегущих к ним татар так быстро, как только мог. Его примеру последовали все охотники.

У дальней линии надолбов татары скучились в плотную толпу, не успевая пролезть в щели меж бревнами. В эту толпу и слали стрелы почти не целясь, благо промахнуться было невозможно. Кого-то из татар стрелы настигали, когда они протискивались меж бревен. Такие оставались висеть меж ними, не давая другими идти дальше, потому через надолбы их пока проникло совсем чуть. Правда, здесь татары, поняв, что им противостоит серьезный противник, да еще и со стены жалят самострельные стрелы, сбивались в плотный строй, закрывались круглыми металлическими щитами и наступать пока не спешили.

Теперь Ратислав смог их рассмотреть. Это были булгары, видимо, насильно пригнанные сюда, под Рязань, завоевателями. Впрочем, они могли оказаться и воинами булгарских князей, добровольно перешедших на сторону монголов. Гунчак, помнится, рассказывал, что были и такие.

Тем временем стрел в туле становилось все меньше, а булгар по эту сторону надолбов все больше. Правда, вперед они все еще не двигались, собираясь в ровные ряды. Улетела во врагов последняя стрела. Ратьша пошарил по тулу за спиной в надежде, что осталась еще хоть одна, но нет, все стрелы вышли. Он глянул вправо-влево. У его соратников было то же самое: они засовывали луки в налучья, готовились к рукопашной, перебрасывая щиты на грудь и вытаскивая мечи и топоры. Человек пять только добивали последние стрелы из тулов. Нужно было уходить, тем более уже почти все вражеские пешцы перебрались через дальние надолбы и ровный строй пока небыстро двинулся в их сторону.

Ратислав вновь глянул на городскую стену позади себя. Бабы, похоже, забрались все. Сейчас по веревкам карабкались мужики. Но внизу, во рве, все еще слышался гомон и голос Первуши, подгоняющий нерасторопных. Похоже, все равно кому-то не повезет, не успеет. Хотя таких не должно быть слишком много. Все. Уходить надо!

– Уходим! – крикнул он уже вслух, поворачиваясь вправо. – Уходим! – теперь влево. – Уходим лазом! Пошли!

Щит, взятый было в левую руку, снова за спину, разворот – и ходу! Ходу! Только добежать вначале до того места во рве, где распоряжается Первуша, кликнуть того с собой. Добежал до края рва, заглянул. Много еще народу. Много! Поболее полусотни. Толкутся у ближней к городу стенки рва, гомонят, оглядываются со страхом. Увидели Ратислава, так аж присели – пуганые…

– Первуша, со мной! Быстро! – крикнул.

Первуша оглянулся, понятливо кивнул: бежать к лазу по дну рва – увяжутся полоняники, устроят там кучу-малу. Он подскочил к краю, у которого стоял Ратьша, подпрыгнул, уцепился за бревна, подпирающие стенки, подтянулся… Ратислав протянул ему руку, тот дотянулся, ухватился, Ратьша рванул… Уф! Вытянул! Немного помог подоспевший к этому времени Семен. Они уже повернули направо в сторону входа в лаз, когда Ратислав бросил взгляд назад, на надолбы, и не поверил глазам: там остались трое. Встали у щелей в бревнах, прикрылись щитами, мечи обнажены… Княжич с меченошами, кто же еще!

Сердце защемило. Не было даже злости на глупого мальчишку: во времена оны, может, и он, Ратислав, повел бы себя так же, спасая людей даже ценой собственной жизни, не считая, что выгодно, а что – нет. Но бестолковых глуздырей надо было спасать. Кричать, чтоб бежали за ними, без толку, не послушает княжич и ближников своих не пустит. Тащить за шкирку? Невместно, урон княжьей чести. А что остается? Ничего больше…

– За мной! – крикнул своим меченошам и кинулся к надолбам, у которых решили встать насмерть парнишки.

На бегу Ратьша оглянулся. К его удивлению, кроме Первуши и Семена за ним увязались еще трое охотников, одним из которых оказался Годеня. Видно, задержались, решив подождать воеводу.

Ратислав подбежал со спины к Андрею. Для уговоров времени уже не оставалось – булгарские ряды пешцов совсем близко. Он схватил княжича за поясной ремень, вздернул вверх, перекинул через правое плечо и кинулся назад ко рву. Опешивший от такого обращения наследник рязанского престола спервоначалу даже и не сопротивлялся. Взбрыкнул только, когда оба оказались уже на краю рва. Но тут Ратьша и сам его