Архипелаг Исчезающих Островов - Леонид Дмитриевич Платов
Двум гидрографам трудно устроиться на одну и ту же полярную станцию. За порогом университета наши пути с Андреем временно разошлись.
В отличие от меня, он двигался к Восточно-Сибирскому морю не с запада, а с востока. Две зимы провел в бухте Провидения, потом перекочевал на мыс Уэлен.
Только на третий год Андрею посчастливилось приблизиться к нашему «белому пятну». Он получил назначение на полярную станцию острова Врангеля.
Я с интересом прочел в «Гидрографическом вестнике» его сообщение о том, что в середине зимы им замечены айсберги, приткнувшиеся к северному берегу острова. Мы так привыкли с полуслова понимать друг друга, что сразу же стало понятно значение, которое Андрей придавал этому.
«Откуда приплыли айсберги? — задавал он себе, наверное, вопрос. — Не из района ли нашего «белого пятна»?»
Ведь именно так был открыт в свое время остров Ушакова. О существовании его не подозревал никто, пока с гидрографического корабля «Садко» не заметили множество айсбергов, плывущих по морю. Предположили, что где-то близко находится их отправной пункт — «месторождение». Двинулись навстречу айсбергам и, действительно, вскоре увидели на горизонте остров — ледяную шапку. От нее и откалывались ледяные глыбы, уносимые по воде ветром.
Не терпелось встретиться с Андреем, чтобы расспросить его о сделанных им наблюдениях и обсудить их.
Наши пути, однако, скрестились не в Москве, а над белой пустыней Восточно-Сибирского моря.
Весной донеслись оттуда тревожные сигналы «SOS». Вмерзшее осенью во льды и дрейфовавшее с ними нефтеналивное судно «Ямал» было раздавлено во время одного из сжатий. Люди высадились на плавучую льдину.
Тотчас были организованы спасательные работы. Первым к месту аварии добрался самолет, базировавшийся на остров Врангеля. Андрей был на нем. Я прилетел позже, с группой самолетов, отправленных с Новосибирских островов.
Дела было невпроворот. Научным работникам, включенным в состав экспедиции, приходилось все время быть начеку. Погода капризничала. Льды непрерывно двигались. Нетрудно представить себе, что произошло бы, если бы в разгар эвакуации сюда проник циклон…
Я знал, что Андрей совершил только один рейс на льдину и затем вернулся на остров Врангеля. Группа же самолетов, которую я обслуживал как гидрограф-ледовик, базировалась на Котельный. Нам так и не удалось повидаться, хотя, по арктическим понятиям, мы были соседи — нас разделяло всего несколько сотен километров.
Во время одного из рейсов я пролетел над районом «белого пятна», в центре которого, по мнению Петра Ариановича, находились острова. Мне посчастливилось сфотографировать этот не исследованный до последнего времени закоулок Арктики. Я сделал несколько снимков.
Вот они здесь, все до одного, отпечатанные на самой лучшей, блестящей, глянцевой бумаге!..
Эх, лучше бы их не было!.. Я досадливо оттолкнул полевую сумку с фотографиями.
На секунду снова увидел льды под крылом самолета — почти так же отчетливо, как улицу внизу, полосатую от пересекавших ее теней. Потом издалека донеслось мое имя.
На тротуаре у подъезда стояли и смотрели вверх улыбающиеся Андрей и Лиза.
Через несколько минут железные листы загромыхали под их шагами.
— Греешься?.. Промерз? — спросила Лиза.
Светлокарие глаза ее стали совсем ореховыми. Высоко взбитая челка выгорела за лето и выглядела, как маленькая корона из золота, ловко укрепленная в волосах.
Метания ее, «поиски себя» давным-давно кончились. Она училась в Строительном институте, выбрав одну из наиболее популярных в те годы профессий.
Отвернувшись, чтобы не видеть ее счастливого лица (не хотелось причинять ей боль), я вытащил из сумки фотографии. Андрей и Лиза нетерпеливо нагнулись над ними.
Льды и туман… Туман и льды… Больше там не было ничего!
Ни единого, самого маленького, черного пятнышка! Ни признака суши. Безотрадно плоская равнина льдов с темнеющими кое-где полыньями.
Лиза ошеломлённо опустилась на коврик, не отводя взгляда от фотографий.
Андрей снова перебрал их одну за другой, вертя в руках, придирчиво рассматривая и так и этак.
— На каких координатах снято? — допрашивал он. — А тут?.. А тут?..
Координаты, как полагается, были записаны мною на обороте.
— А точно ли определялся? — спросил Андрей. — Как определялся? Может быть, по магнитному компасу?
Кто не знает, что в Арктике из-за близости магнитного полюса обычный магнитный компас — ненадежный путеводитель?
Нет, я определялся по солнечному указателю курса.
Мы летели в тот раз налегке, и летчик, по моей просьбе, сделал небольшой круг, дважды пройдя над районом, внутри которого, по расчетам Петра Ариановича, должна была находиться земля.
Фотографии последовательно фиксировали наш путь. Ничего, кроме льдов и тумана, обнаружено не было.
— А Петр Арианович не мог ошибиться, неправильно вычислить? — неуверенно спросила Лиза.
— Петр Арианович? — переспросил я с негодованием. Вопрос показался чуть ли не кощунственным. — Ну что ты! Нет, дело в другом…
— В чем же?
Андрей со всегдашней своей, изводившей меня методичностью принялся рыться в карманах.
— Пока я не знаю, понимаешь, но…
Он бережно вытащил маленькую фотографию.
Ничего замечательного на ней не было. Снят был песец. Тощий, облезлый, сфотографированный скорее всего весной, после зимней голодухи. Он одиноко стоял на льдине у ропаков.
Поза его была напряженной, хвост поджат, уши насторожены. Видно, чуял опасность и в любое мгновенье готов был задать стречка.
— Обыкновенный песец, — сказала Лиза разочарованно.
— Не совсем обыкновенный. Важно то, где снят.
— А где?
— Не очень далеко от этих мест… — Андрей кивнул на мои фотографии.
— Снято не с самолета?
— С земли. Точнее, со льда. Нам, видишь ли, пришлось сделать вынужденную посадку. На обратном пути, когда возвращались с эвакуированными.
— Ну?
— Посидели малость на льду, пока исправляли маслопровод. Закусили чем бог послал. Тут песец и пожаловал с визитом. На запах рыбных консервов.
— Убили?
— Пожалели. Уж очень отощал за зиму. А надо бы! Как-никак, вещественное доказательство.
— Доказательство?
— Ну, как же! Вспомни повадки и образ жизни песцов… Где живут песцы?
Я с удивлением смотрел на Андрея. Неужели?..
Дело в том, что песцы отличаются любовью к комфорту. Они не довольствуются скромным биваком на льду, как белые медведи, — живут в норах, вырытых в земле. Им обязательно требуется земля для жилья!
— Есть одно возражение, — сказал я, всей душой желая, чтобы мой друг разбил это возражение. — Известно, что в поисках пищи песцы откочевывают очень далеко. Учти: дело было весной, после зимней голодухи…
— Думал об этом. Откочевывают, да. Но не на такие расстояния. Погляди на карту.
