Колодец трёх рек. Москва приоткрывает вам тайны своих подземелий - Даниил Юрьевич Давыдов

От реки налетел ветер. Зашуршал веточками над головой, промёл невидимой метёлкой пыль во дворе и, сорвав, бросил к нашим ногам несколько пожухлых свёрнутых листьев.

– Вот и лето почти закончилось, – пробормотал Артём Аршакович, чертя веточкой у себя под ногами какую-то фигуру. – Орест, ты к метро сейчас?

Легенда о подземном ходе жива и сегодня, но каких-либо подтверждений или опровержений она так и не получила. Уже в нулевых Артём Задикян и его товарищ, пожилой геофизик О Ен Дэн, получили разрешение на проведение геофизических исследований на территории палат и церкви Святой Троицы. Георадар посылает в грунт геомагнитные импульсы, а затем антенна получает их отражение. Данные записываются в компьютер, а затем расшифровываются специалистом. То есть геофизик просматривает всю глубину грунта, на которую прошли волны, как бы в разрезе. В зависимости от плотности породы изменяется и прохождение через неё волны. Обнаружив такие изменения, или аномалии, геофизик понимает, чем они вызваны, и может определить глубину залегания водяной линзы, коммуникаций, предметов или пустот. Однако работа это трудоёмкая и пока позволяет находить искомое только на небольших площадях.

При зондировании подповерхностного участка палисадника, возле правого крыла здания палат Аверкия Кириллова, прибор зафиксировал ряд аномалий. Кроме фундаментов предположительно монастырской белокаменной стены, что само по себе интересно, на глубине порядка 30 метров радиограмма показала пустоты. Своим сечением обнаруженное подземелье больше всего напоминало подземный ход высотой от 1,5 до 2,5 метра на разных участках. Кроме того, было зафиксировано частичное заполнение «хода» водой. В отчёте даётся 95-процентная гарантия нахождения в обозначенной точке пустоты, ведущей по направлению Москвы-реки. Но с уверенностью говорить о том, что это именно древний ход, а не современные коммуникации, к сожалению, не приходится.

В 2009 году здание электростанции ГЭС-2 получило статус объекта культурного наследия, а в 2016-м там начался демонтаж оборудования. Производственный комплекс решили переделать в место культурного досуга москвичей, сохранив при этом всю его архитектурную уникальность. Тогда мне удалось договориться о посещении электростанции. Я, конечно, надеялся найти дюкеры в сторону храма Христа Спасителя или какие-то следы их существования. Но визуальный осмотр фундаментной части ГЭС-2 результатов не дал.

Тогда я отправился в ГЭС-1, куда были переданы инженерные планы коммуникаций и систем выведенной из эксплуатации второй электростанции. Но каково же было моё разочарование, когда выяснилось, что чертежи, находящиеся в архиве, составлены уже после 1945 года.

– А где же довоенные схемы? – поинтересовался я у главного инженера.

Оказалось, что в первый год Великой Отечественной войны вся проектная и инженерная документация ГЭС-1 и ГЭС-2 была уничтожена. Риск взятия Москвы войсками фашистской Германии был высок, метрополитен подготавливали к затоплению, планы коммуникаций сжигали, а вместе с ними уничтожали и ответы на многие интересующие меня вопросы.

Ясно одно: сегодня дюкера в указанной точке нет.

Глава 8

Режиссёр

Много интересного было в подземной Москве. Только всё – или закрыто, или входов туда никто не знал. Иногда возникали «свидетели», рассказывавшие, как они ещё в советское время со своими знакомыми, занимавшими высокие посты, проезжали на чёрных «Волгах» по многокилометровым подземным тоннелям из Подмосковья к самому центру столицы. Часто мне приходилось слышать о том, как дед или отец случайного собеседника проходил подземным ходом под рекой из одного заброшенного монастыря в другой. Финал таких историй был всегда одинаковым: «В семидесятых приехали рабочие и вход в подземелья зацементировали, чтобы мальчишки не лазали!» Вначале у меня что-то бешено подпрыгивало внутри, я просил отвезти меня и показать, где эти монастыри, церкви и в каком месте, хотя бы примерно, располагалось устье подземного хода. Но никакого энтузиазма в глазах рассказчика не встречал. Отвечали, что участники событий давно умерли, монастыри восстановили, а точного или хотя бы примерного места никто уже не помнит, а спросить не у кого. Я звонил Артёму Аршаковичу, сбивчиво пересказывал услышанное, но и он в ответ скептически замечал: «Вот когда покажут, где вход, тогда мы и посмотрим, а пока это всё ОБС». – «Что такое ОБС?» – удивлялся я. «Одна баба сказала!» – посмеиваясь, отвечал он.

Постепенно я и сам начал замечать, что все такие истории похожи одна на другую как две капли воды. Во всех были одинаковые подробности, одинаковые обстоятельства, и все рассказчики завершали поведанное словами «исчезло», «замуровали», «засыпали».

Как-то раз, зайдя к своему соседу по подъезду, я застал у него двоюродного брата, приехавшего погостить из Каширы, который к тому же недавно вернулся из армии. Узнав, что я диггер, он рассказал мне следующее:

– В военкомате посадили нас в грузовики и повезли. Куда везут – непонятно, окошек нет. Поселили в казарму, а утром, вместо автомата, выдали швабру. Кроме мытья полов и отжимания в ОЗК, первое время мы ничего не делали. Держали нас в отдельной роте, РМП, по армейским понятиям – рота молодого пополнения. Что-то вроде карантина. На вопросы офицерскому составу – «где мы?» – коротко отвечали: «В Москве!»

Шли дни, нас оставалось в роте всё меньше и меньше – многих отправляли в другие части. Казарма наша напоминала обычный одноподъездный дом, ничего выдающегося. После присяги нас, новобранцев, осталось человек десять. Распределили по ротам, каждый этаж в казарме – отдельная рота. Было несладко: всё как положено в армии, все прелести, так сказать, с дембелями и армейскими буднями. Но я заметил, что после утреннего развода состав менялся. Одни солдаты почему-то спали днём, а кровати некоторых пустовали ночью. Вскоре мне удалось узнать, что те, кто отсутствовал ночью, были в какой-то «яме». Никто ничего толком не рассказывал. А мне было страшно интересно, что это за «яма» такая? Как-то вечером я услышал, что в каптёрке играют на гитаре, а поскольку и сам неплохо играю, решил зайти. Вариантов у меня было два: либо признают, либо получу по шапке. Получилось и то и другое: сначала получил, а затем признали. Столько, сколько в армии, я даже на гражданке не играл. А цель у меня была влиться в коллектив, стать своим. И вот когда до некоторой степени мне это удалось, я стал аккуратно спрашивать про «яму», но в ответ слышал только: «Погоди, узнаешь!»

Наконец меня вызывает ротный и говорит, чтобы я шёл в штаб части. Иду, а у